Боги богов

Когда хватка ослабла, бывший пилот сумел вырваться. Прыгнул — но уже не в атаку, а назад, прочь. Поплыл на запад, выплевывая обломки зубов. Однако сила никуда не исчезла — вода стала плотной, но и более послушной, раздвигалась сама собой. Попробовал работать только ногами — получилось. Заскользил, изгибаясь, чувствуя ярость и отчаяние.

Спустя полчаса налетел порыв холодного ветра, и первая волна — еще несмелая, пологая — подняла его. Оглянулся — горизонт был черен, в плотных тучах сверкали короткие лиловые молнии. А совсем рядом, в нескольких метрах сзади, плыл Жилец. Справа и слева от головы неправдоподобно быстро появлялись из воды и уходили в воду белые острые локти. Марат прибавил скорость, но не прошло и минуты — старик нагнал его, схватил сначала за щиколотку, потом за плечо, рывком развернул и вцепился в горло. Марат ударил в ответ, но морщинистая физиономия Жильца не выразила даже минимального неудовольствия, напротив, убийца забавлялся, рот его был оскален, глаза излучали наслаждение. Пинаясь и кусаясь, оба стали тонуть, а когда задохнулись, расцепились и всплыли — наверху уже бушевало и ревело.

Не обменявшись ни единым словом, они поплыли на запад. Волны и ветер не мешали Марату — наоборот, возбуждали: если он оказывался наверху, на самом гребне, то мог видеть далеко впереди серый берег.

Обратный путь занял вдесятеро меньше времени. Когда разбитые подглазья превратились в опухоли, Марат потерял направление и запаниковал, но очередная волна сильно ударила его о дно, а следующая — толкнула в спину и выбросила на твердое. Хрипя и отплевываясь, он пополз, понимая, что левая рука то ли вывихнута, то ли сломана. Добравшись до сухого места, сел, обернулся.

Жилец стоял над ним, широко расставив ноги. Голый, мокрый, невообразимо тощий. На берег за его спиной накатывали свинцовые валы.

Ветер швырял в лицо водяную взвесь, имевшую вкус меда.

Корабля он не увидел. Очевидно, шторм отнес их далеко от места, где должны были ждать Муугу и Нири. Не было также никого из старожилов Узура; бродяги всегда были предусмотрительны и отплыли с песчаной отмели заблаговременно и сейчас, может быть, спасались от урагана, зарывшись в песок. Так семь лет назад зарывался и сам Марат, арестант пересыльного пункта на Девятом Марсе.

Жилец прокричал что-то, но от грохота Марат не разобрал ни слова, уловил только интонацию. Старик был счастлив. Проорав несколько фраз, он подскочил и пнул Марата ногой в живот; бывший пилот понял, что ничего не закончилось. Напротив, всё только начинается.

Он поднялся, сплюнул воду и кровь. Побежал.

Сила никуда не исчезла. Ступни сами отталкивались от слежавшегося песка.

В тот первый день Жилец трижды догонял его. Сильным пинком опрокидывал и бил ногами в лицо или живот.

Марат не чувствовал ни одышки, ни усталости, ни голода, ни жажды. Только боль и желание оторваться от преследования. Даже грохот урагана не пугал, казался единственно верным звуковым сопровождением происходящего.

Пена и брызги воды попадали в горло, он замедлял бег, чтобы восстановить дыхание, и тогда Жилец догонял, сшибал с ног подножкой или ударом кулака в спину и опять бил, молча, умело, без суеты.

Во второй половине ночи при свете четырех лун Марат решил дать бой и разработал план. Идея была в том, чтобы увеличить скорость бега до максимальной и усыпить бдительность преследователя, а потом резко остановиться, развернуться и атаковать на встречном курсе. К этому времени опухоли под глазами исчезли, и даже поврежденная рука перестала болеть. Марат сосредоточился на работе ног, забрал немного в сторону, ближе к берегу, где песок был более плотным, и взял такой темп, что сам удивился.

Под утро хлынул ливень. Волны стали вдвое выше. В первые дни Большой шторм всегда особенно силен.

Дышать сломанным носом было нелегко.

Решившись, Марат откинул назад плечи, затормозил и обернулся. И закричал от отчаяния.

Оторваться не удалось: Жилец был прямо за спиной, в одном шаге.

Он вытянул руку и толкнул Марата пятерней в лицо. Сверкнул глазами, вытер мокрое лицо, заорал:

— Слишком просто!

И опять ударил ногой. Словно железный рельс врезался в ребра. Марат упал.

— Ты никуда не денешься! — выкрикнул старик, перекрывая рев шторма, и развернул костлявые плечи. — Тебе не убежать от меня! И не победить меня! Я — Жилец, понял? Таких, как ты, я ломал каждый день! Если сомневаешься, вставай и возрази!