Живая земля

– Не хочу, – сказал Денис. – И тебе не позволю.

– Люди будут сытые и радостные.

– Они и так сытые.

– Но не радостные.

– Сходи на слом, там от хохота стены трясутся.

– Это не то, – воскликнул Студеникин. – Это кураж детский! А посмотри на тех, кто постарше! У кого семьи, младенцы… У кого старики болеют! Поговори с ними! Жизнь в коммуналках, теснота, горячая вода по расписанию. Искупать ребенка – проблема. Вылечить, если он заболеет, – еще бо?льшая проблема. Сделать сложную операцию – год очереди. Каждый пятый взрослый мужчина – алкоголик. Каждый восьмой сидит без работы. От поддельной водки умирает по пятьдесят тысяч мужчин в год. Хваленые фермеры утопают в грязи и не знают, с какой стороны подойти к лошади или корове. Люди устали экономить и жрать морковку… – Глеб облизнул губы. – Так – в России, а есть на земле и похуже места. Где от голода люди с ума сходят и непрерывно воюют, потому что им больше не хуй делать. Вся Африка, половина Америки, весь Ближний Восток. Там за такое семечко нам с тобой обеспечен прижизненный памятник из чистого золота.

– Это отрава, – возразил Денис. – Она превращает людей в зеленых чудовищ.

Глеб засмеялся:

– Водка тоже превращает людей в чудовищ. И деньги превращают людей в чудовищ. И наркотики. И власть превращает. И безделье. Даже вера в бога может превратить в чудовище. Мы тут ни при чем. Мы посеем, а кто и как пожнет – это решать не нам с тобой. Всякое семя рождено, чтобы упасть в землю и дать всходы.

– Нет, – сказал Денис. – Не всякое.

Студеникин вздохнул, запустил пальцы в волосы.

– Ты в чем-то прав. Но надо подумать.

– Нечего думать. Подбрось его властям, никаких денег ни от кого не бери, забудь и живи как жил. Открой магазин по продаже снегоходов. Татьяна без тебя с ума сходит.

– Подбросить властям, – презрительно пробормотал Глеб. – Открыть магазин. Странный ты, Денис. Вроде бы разумный парень. Неужели ты не понимаешь, что это все не зря? Почему из двадцати миллионов живущих в этом городе семя попало в руки именно мне? А не тебе, правильному мальчику Денису? Не Хоботу? Не герою добровольного слома дяде Боре Колыванову? Не Кеше, который в своем «Чайнике» пирожки печет? А мне, Глебу Студеникину, разложенцу и уголовному преступнику? Ты что, веришь властям?

– Не всегда.

– А мне?

– Тебе – всегда.

– Вот! – крикнул Глеб. – Вот, друг. Оно могло достаться кому угодно, а досталось мне. Значит, со мной что-то не так.

– Или со всеми остальными что-то не так, – сказал Денис.

Глава 3

Спустя час он сидел в крошечном театрике, на первом этаже башни «Курчатов», предназначенной к слому в будущем году. Забился в последний ряд, в угол. Курил, стряхивая пепел на пол. Думал.

На тесной, но щедро освещенной сцене трудились два великих артиста, известные всей стране как Торч и Харч. Суперзвезды, обладатели пожизненных контрактов с Нулевым каналом, они принципиально делали еженедельные бесплатные шоу в нищих районах, в трущобах, в предместьях Москвы, Нижнего Новгорода, Казани, Ростова – там, где люди пытались жить правильно, где артистов ждала самая бедная, самая простая и самая благодарная публика.

Торча и Харча боготворили.

Зал был набит битком, в проходах сидели на полу.

Главной темой творчества гениального дуэта был так называемый «простой человек». Обычно «простого человека» изображал атлетически сложенный, плосколицый Харч, а щуплый, гибкий Торч давал интеллигента, или толстосума, или чиновника, или патрульного офицера, или туриста из Новой Москвы, «вчера из-под Купола».

Возвращаясь от Глеба, Денис протрезвел, влажная нательная фуфайка остыла. Сейчас его трясло. От благородного шотландского послевкусия во рту осталась только горечь. Как говорила мама: «Во рту – кака, голова – бяка».

– Я простой человек, – добродушно басил Харч. – Я делаю вещи.

– Простые? – осведомлялся Торч, изображающий рафинированного вырожденца при деньгах.

– Разные. Могу простые, могу сложные. Какие надо, такие и делаю.

– А, допустим, вертолет-кабриолет сделаете?

– Можно, – подумав, отвечал Харч. – Только мне не надо.

Бывало, они переигрывали, давали чрезмерно грубый буфф, но иногда достигали высот мастерства, и вдобавок сами писали свои репризы; сосед Дениса сидел напрягшись и азартно ожидал момента, чтобы расхохотаться.

– А, так вы делаете только то, что ВАМ надо? – разочарованно тянет Торч.