Живая земля

Денис кивнул. Если что – сразу шею сверну, решил он.

Щуплый проводил его к машине. Машина была как бы неодушевленной, из пластика и металла, копией щуплого: такая же невзрачная, маленькая; Денису даже показалось, что она точно так же мелко, болезненно вибрирует.

За рулем сидел второй: жиденькие волосенки, плотно сжатые губы, физиономия вдохновенного рукоблуда.

Щуплый сел рядом с Денисом, захлопнул дверь и опять улыбнулся.

– Тут совсем недалеко, – повторил он, похабно подмигнул и сунул руку в карман.

В следующий момент Денис потерял сознание.

Глава 4

– Сосной топить – грех, – сказала мама. – Кто ж сосной топит?

– А чем надо топить? – спросил Денис.

– Березой. Сосна – дерево легкое, мягкое. А береза – твердая, плотная. Тепла от нее больше.

От печки шел жар, и верхняя поверхность железного ящика понемногу начинала менять цвет. Денис знал, что сначала на буром металле появится небольшое пятно темно-фиолетового цвета, потом оно увеличится в размерах, фиолетовое отодвинется к краям, а в центре пятно станет малиновым, и тогда мама перестанет подкладывать поленья, коротко пошурует в топке кривой кочергой и поставит на печку алюминиевый чайник.

С точки зрения Дениса, тепла было достаточно и от сосны. Он не замечал, чтобы березовые дрова давали больше жара. Пахли – да, совсем иначе. Но ему больше нравился запах сосновых дров, а не березовых. Особенно если сырые поленья положить для просушки рядом с печкой: когда коричневая кора нагреется, из ее морщин выступит темно-янтарная смола и по комнате поплывет густой сладкий запах. Если испачкать в смоле руки, их потом два дня нельзя отмыть, а испачкать легко, смола – липкая. В классе почти у всех мальчишек руки в смоле, потому что во многих квартирах этой зимой топят самодельные железные печки. Холодно, а батареи не греют. На восьмом этаже еще греют, на девятом – едва теплые, а Денис с мамой живут на двенадцатом.

– А почему береза твердая, а сосна мягкая? – спросил Денис.

– Так устроила природа, – ответила мама, наливая воду в чайник.

– Я понимаю, что природа. А почему?

– Потому что в природе все должно быть разное. Одно дерево твердое, другое – мягкое. Одно – высокое, другое – низкое. Есть маленькие цветочки, а есть огромные баобабы. И в животном мире так же. И у людей. Должно быть многообразие. Представь себе, что вокруг тебя – все такие же, как ты. Допустим, ты приходишь в школу, открываешь дверь класса и видишь – сидят одни мальчики, рост – как у тебя, и лицо – как у тебя, и каждого зовут Денис Герц…

Денис весело рассмеялся:

– Наоборот, это будет здорово! Все как один – лучшие друзья.

– Нет, – сказала мама. – О чем ты будешь говорить с такими друзьями? У всех одинаковые вкусы, одинаковые интересы – через час тебе надоест общаться с ними, а им – с тобой. Тебе захочется поспорить, а спорить будет не о чем. Ты скажешь: «Небо голубое», – все кивнут. Ты скажешь: «Сахар – сладкий», – все опять кивнут. Ты станешь молчаливым и ленивым. Ты не научишься отстаивать свою правоту и вырастешь слабаком.

– Я не слабак, – возразил Денис. – Если хочешь знать, я самый сильный в классе.

– Вот и хорошо. Ты сильный, другой – слабый, это и есть многообразие. Сосна – мягкая, береза – твердая. Понял?

– Да, – сказал Денис. – А люди?

Вода в чайнике зашумела.

– Что «люди»?

– Люди тоже бывают твердые и мягкие?

– Конечно, – сказала мама. – Есть очень твердые, есть очень мягкие. Есть снаружи твердые, а внутри мягкие. А есть – наоборот. Твой папа, например, снаружи был очень мягкий, а внутри – очень-очень твердый. Никто не знал, что он внутри твердый.

– А ты?

– Я тоже не сразу поняла.

Когда крышка чайника задребезжала, мама плеснула в чашки немного кипятка, чтобы нагреть их. Однажды утром в начале зимы Денис налил крутого кипятка в остывшую за ночь чашку, и она лопнула. Пришлось нести ее в школу, на урок сбережения, и склеивать специальным клеем. Денису поставили «четыре». Из всего класса только Модесту поставили «пять»: Модест принес кувшин, разбитый на множество разных кусков, и склеивал его восемь уроков подряд, и почти склеил; не хватило одного маленького кусочка сбоку. Модест очень расстроился, а потом учитель заделал дырку специальной смолой и налил воду, а весь класс смотрел – протекает или нет. Не протекло.

– Твой папа работал в журнале, – сказала мама. – Вместе со мной. Начальник журнала был старый человек и однажды захотел уйти. На покой. А главным в журнале назначил твоего папу. Папа отказывался. Потому что тогда он сам не знал, что он – только снаружи мягкий, а внутри – твердый… Но в журнале был еще один человек, который очень хотел быть главным. Вместо папы. Тот человек снаружи был очень твердый, и все думали, что главным будет он, а не твой папа. Даже я так думала. Но начальник журнала понимал, что твой папа только снаружи мягкий, а внутри – твердый, и он уговорил твоего папу стать главным.