Звездный огонь

— Какая разница? — практично осведомилась Тоомен.

— У нас нет времени считать ее «черным ящиком», — пояснил я. — Изучать реакции на каждый стимул. Мы вынуждены строить догадки — а для этого нужны хотя бы предположения, раз уж не хватает фактов.

— Пока что она не догнала «Комету», — попытались защитить хозяйку Дебора.

— Не потому, что ей это не под силу, — заметила Кася. — Кстати — нынешним курсом мы не доберемся до Габриэля. Траекторию надо менять. А богмашина маневренней нас и спокойно может подобраться поближе, покуда мы вертим дюзами.

— Пока эта тварь висит у нас на хвосте, — отрезала Тоомен, — я не поведу корабль назад. Еще не хватало, чтобы она сожрала следующую планету!

— С чего вы взяли, будто ее заинтересует Габриэль?! — поинтересовался я. — Если бы ей нужна была четвертая планета от солнца, а не третья, она бы там и стояла.

— Эта тварь выжгла Самаэль, — впервые мне почудились истерические нотки в голосе железной агентши, — и теперь гонится за нами. Вы правда считаете, что она не станет отвлекаться на более крупную добычу, если почует?

— Давайте не будем делать из этой штуки умфель! — не выдержал я.

Трое фурий разом сморщились. Этот термин, как и многие другие, прекурсология заимствовала из научной фантастики Серебряного века, однако придала ему новое содержание. Умфель — не просто кларктехнология, но продукт высокоразвитой цивилизации, исполненный несообразно большого значения в глазах недобросовестных исследователей. Само появление такого — полужаргонного, надо признаться, — словечка показывало, что дилетанты от прекурсологии склонны в каждом артефакте искать вселенских откровений. Профессионалы, впрочем, тоже, отчего дискуссии в их среде сплошь и рядом заканчиваются упоминанием пресловутого умфеля, что равносильно площадной ругани.

— Выключите двигатель.

— Что? — Наверное, Тоомен решила, будто ее микрофоны подвели.

— Выключите, — повторил я.

Агентесса поджала губы, но ложе подтолкнуло меня в ноющую спину. Ускорение исчезло. Груда мусора на дне рубки вспорхнула стаей перепуганных бабочек.

И в моих вживленных динамиках звякнул сигнал, предупреждая, что поведение богмашины изменилось. Она перестала нас догонять. Металлически блестящее семя двигалось по инерции, гибельные крылья почти погасли.

— Она наводится на ТФ-поле, — проговорил я, вглядываясь в поблекшие контуры космического ястреба. — Мы в безопасности, пока отключен аннигиляционный привод. Правда, так мы далеко не улетим.

Навигационная программа подсказала: да, при нынешнем векторе скорости баржа сидит на кометной орбите с коротким периодом и примерно через год достигнет перигелия, в пятидесяти миллионах километров от Адоная, где скорей всего благополучно испарится. Мы этого уже не увидим — задохнемся раньше.

Дилемма вставала перед нами во всей красе полированных рогов: не включать двигатель и погибнуть от удушья или включить, рискнув вниманием чудовищного преследователя, тем более непонятным, что я не видел причин, по которым богмашина должна была гоняться за ТФ-установками. Если только это не оружие, наводящееся на лифт-станции… но тогда почему она не сожрала лифтоносец, входивший в систему? Малый радиус обнаружения? Вопросы, вопросы… а ответа нет.

— Посмотрим, — мрачно пообещала Тоомен, — как ему понравится ТФ-распад вблизи.

Я не успел перехватить ее команды. Да если и успел бы — мои распоряжения на борту обладали меньшим приоритетом.

Головки взрывчатых болтов сорвало разом. Левый грузовой контейнер отделился от корпуса и стал медленно — не больше сантиметра за минуту — отдаляться по инерции взрыва.

— Заодно проверим вашу теорию, — процедила финка, запуская двигатель вновь.

Проверка удалась на славу — едва ожил А-привод, как богмашина заполыхала новогодней елкой, набирая скорость. Расстояние между нами вновь начало сокращаться, медленно, но верно.

— Хватит! — взмолился я.

— Чем дольше мы ускоряемся, тем быстрей эта тварь нагонит бомбу, — пробормотала Тоомен, вглядываясь в невидимые мне диаграммы.

— И тем меньше у нас останется места для маневров, если взрыв не причинит ей вреда, — уточнил я.

— Ерунда! — отозвалась финка, но без уверенности. — Аннигиляция Пенроуза…

— Те, кто создавал этот бешеный афрормер, — напомнил я, — куда лучше нашего разбирались в т-физике.