Легенды Арбата

3. Лилипуты

Он подарил отцу его гипсовый бюст, и отец показывал его всем односельчанам. А когда он приехал на каникулы домой, к ним пожаловал лично секретарь райкома.

Мать принесла из подвала вино, а отец жарил в саду купленного на базаре барашка.

— А ты можешь сделать мой бюст — вот такой же? — дозируя, как воду с сиропом, лестное уважение и начальственную покровительность, спросил секретарь.

— Конечно, батоно, — поклонился студент.

— Из бронзы — тоже можешь?

— Конечно могу. Только бронзу студенту трудно достать...

— Сколько стоит? — обозначил решение проблемы секретарь. Он был мужчина, и он был грузин, и он был уважаемый человек, и не было таких денег в разумной вселенной, которых не следовало бы заплатить за свой бронзовый бюст. Вах!

...Так студент пощупал и померил материальный эквивалент таланта. Ему дали уяснить, что только от его желания зависит стать богатым. Чистый юноша посоветовался со своим желанием, и желание сказало, что он будет сущий идиот, если упустит такой шанс разбогатеть. «И тогда ты сможешь достойно помогать родителям, как настоящий серьезный человек из Москвы.

И вот тогда! — гремел и ликовал внутренний голос, раскатистый и гулкий, как откровение Гулливера, — тогда твои униженные враги подожмут свои мокрые хвосты, как жалкие шакалы. Они навсегда узнают, кто такие они — и кто такой ты!» Врагов у него, надо заметить, никаких и не было. Он был добр, щедр, приветлив, и отлично ладил со всеми. Но... детские обиды отпечатаны в нас пожизненно. Социальная психология с ее услужливой статистикой и понятия не имеет, сколько великих подвигов в истории произошло из детского жгучего желания разбить нос соседскому гаду.

В те времена у сильных мира сего советского пространства вошло в моду заказывать парадные портреты у художника Глазунова. Критики прощают подобный финансово-политический успех только покойникам, и чем больше грязи лилось на красиво ухоженную голову Глазунова, тем становились длиннее очереди на выставки и выше цены на картины. Заказчики вились и бились за место в вечности. Оригинал выглядел на его портрете похожим и красивым одновременно, что и является идеалом всех просителей. Это смешно, но вешать на стенку свой портрет работы Пикассо в манере кубизма почему-то никто не хотел.

Скульпторы облагодетельствовали страну уходящей за горизонт колонной трех лилипутов — бюстиками Дзержинского, Горького и, разумеется, Ленина («Лукич настольный»). Это была жестко обязательная программа фигурного катания, а дальше дозволялось выгадывать баллы за технику и артистизм по разным версиям. Миниатюристы предпочитали головы балерин, ученых и рабочих. У балерин была тонкая шейка и обтянутое лицо, у ученых мощный лоб, у рабочих надежные скулы. Бюсты Дважды Героев на исторических малых родинах походили на римских легионеров в исполнении Ричарда Бартона.

Первым в Москве собственным бюстом оснастил собственную квартиру писатель-соцреалист Иван Шевцов, автор нетленного романа «Тля». Там художники, понятные народу, плакали в жилет партийным секретарям, ища хоть у Партии защиту от развращающих веяний западного продажного искусства. Читатели восторженно ржали, Партия стеснительно молчала, а Шевцов, человек маниакальной аккуратности, каждый день лично стирал замшевой тряпочкой пыль истории со своего благородного бронзового чела. Гости шизели. Однажды он буквально возложил подаренный ему букет к подставке бюста в прихожей. Шевцов был гений самопиара, опередивший свою эпоху.

А вот на Кавказе продукция такого рода пользовалась ревнивым спросом. Даже выстроилась своего рода табель о рангах: кому что подобает, деньги — еще не все. Первый секретарь обкома мог иметь бронзовый бюст в полторы натуральные величины. А третий — такой же бронзовый, но в половину величины, либо же в натуральную величину — но чугунный. Райкомовской мелочи бюсты подобали гипсовые. Либо металл — тогда настольные такие маленькие бюстики.

Вот настольные бюстики шли особенно лихо. Дзержинских и Лениных замещали — страшно выговорить! — собою, любимыми. Искусство начало способствовать самоутверждению личности при социализме! Дороже стоили внестатусные жанровые фигурки — с рукою, устремленной вдаль, или на задумчивой скамейке, на трибуне митинга! за рабочим столом!.. Все ростом с огурец. Нет, ведь правда классно: заходит посетитель, а лучше высокий гость, и вдруг в бронзовой фигурке на столе — узнает тебя! Откуда? А, так... один знаменитый скульптор из Москвы лепить захотел, подарил, понимаешь.