Большая книга ужасов 2012

Круглов стал выпутываться из сетки. Оказалось, что сделать это не так уж и просто – он извалялся в сыром мхе и едва не отрезал ухо леской, из которой сеть была сплетена. В конце концов все-таки выбрался, мокрый, усталый и злой. Отыскал аккумулятор, установил его в скутеретту, включил зажигание, загорелась фара. Прямо перед ним метрах в десяти темнела корявая тень, левая рука длиннее правой, и когти почти до земли, длинные, похожие на сабли…

Черт!

Эффект одежды на стуле, сразу же вспомнил Круглов. Чаще всего людей пугает собственная одежда, брошенная на стул или на кресло, в полумраке она принимает образы самых пугающих существ. Это не фигура, это просто… елка. Именно елка и ничего больше.

Круглов пригляделся.

На самом деле елка. Стало немного стыдно. Герой, ничего не скажешь. Скорее всего испугался звука собственных шагов, испугался эха, стука собственного сердца, куска смолы, отразившего лунный свет и преломившего его в красный. Да, случай клинический, из серии не рой другому яму, сам в ней обязательно увязнешь. Смешно.

Круглов засмеялся. Смех в ночном лесу прозвучал странно и страшно, так могли смеяться зубастые клоуны…

Все!

Он притопнул ногой, постарался собрать разбегающиеся мысли. Надо перестать себя накручивать, надо успокоиться, завести скутер и домой…

Круглов устроился в седле, развернулся в сторону тропинки, воткнул первую передачу, прибавил газу. Поехали.

Он вернулся домой уже за полночь, поставил скутер в гараж, забрался к себе в комнату. Болела голова, болел глаз, парень поглядел в зеркало и пришел к выводу, что с такой штукой в школу он завтра не ходок, на пару дней из стройных учебных рядов точно выпал. Может, и дольше. Ладно… Рассудив, что утро вечера мудренее, он прыгнул в диван, закутался пледом и попытался уснуть.

Сначала Круглов пытался уснуть просто, закрыв глаза и подумав о звездолетах. Это действовало почти всегда, с гарантией, он представлял себя внутри капсулы, путешествующей от звезды к звезде. Вокруг вакуум, жесткие излучения, а ему хорошо, и тепло, и подушки есть, и… Обычно в этом месте он засыпал.

Если не помогали звездолеты, Витька прибегал к способу, проверенному столетиями, – считал овец. Сегодня звездолетная тема почему-то не сыграла, и он решил считать овец.

Но овцы тоже поспособствовали мало, Круглов задействовал другое средство – стал ругать Сомёнкову. Можно, в принципе, ругать любого знакомого, главное делать это лениво и без особой страсти – не так, как технику, и тогда почти наверняка скоро тебе станет так смертельно скучно, что ты уснешь.

Сомёнкову ругать оказалось приятно. Он придумывал для Ани необидные прозвища, как правило, связанные с ее увлечением коньками. Чучундра на льду, Коньковая змея и все в том же духе. Этот способ оказался самым эффективным. Помогло. Круглов начал проваливаться в дрему, чувствовать, как расслабляются ноги…

И вдруг увидел кровь. Она медленно стекала по стене, по мере впитывания в обои разворачивалась широким, похожим на ладонь веером. Пятерней. И эта пятерня тянулась к Круглову.

Глава V

Попал под лошадь

Пятерня тянулась к нему. Из пальцев вырывались нетерпеливые кровавые отростки, они торопливо сбегали по обоям, между цветков, корабликов и медвежат, они…

Круглов заорал, свалился с дивана, перекатился в центр комнаты. На голову капнуло теплое. Он заорал снова, стер, на ладони остались красные разводы. Откуда-то брызнули искры. Витька огляделся. Кровь стекала по всем стенам.

Голова отяжелела, пальцы затряслись, ужас залил мысли густой чернотой. Круглов выскочил из кровати и с разбегу ударил в дверь. Она оказалась незапертой, он вылетел на лестницу, поскользнулся и с размаху съехал по ступеням. Бум, темно.

Круглов очнулся. Он лежал в холле на диване, ноги были задраны на спинку, к голове приложен пакет с мороженой фасолью. Рядом стоял отец и курил. С потолка капало красное. Было светло, то есть лампы горели. На противоположном диване сидела мать с Федулом на руках. Федул грыз яблоко и выглядел довольным. Стены гостиной были покрыты мутными бордовыми потеками.

– Очнулся вроде, – сказал отец. – Молодец. Так головой приложиться. И фингал… Болит?

– Кровь… – прошептал Круглов.

Отец поглядел на потолок.

– Какая еще кровь, как маленький, честное слово… Надо меньше всякой лабуды читать, тогда и мерещиться не будет. На чердаке труба лопнула. А там у меня мешок мареновой краски с ремонта оставался, вот тебе и кровь. Весь дом теперь в разводах. Ремонт можно заново начинать.