С.С.С.М.

– Ну… Это частный лагерь.

– Частный?!

– Ну да. А что, ты хочешь получить там должность? Говорят, надзиратели зарабатывают получше официантов. Но когда же ты, наконец, повернешься и оценишь мою новую шляпку?!

На другой день Кирпичникову удалось раздобыть телефонный справочник. «Воспитательно-оздоровительный лагерь Мюнненбах» там имелся. Краслен позвонил.

– Лагерь Мюнненбах, Гертруда, рада слышать, чем могу помочь вам?

– Я… – Кирпичников смутился от форсированной вежливости. – Меня интересуют… заключенные…

– Вы имеете в виду человеческий материал? – услужливо отозвались на том конце. – Лагерь Мюнненбах рад предложить вам лиц низшей расы в кратчайшие сроки и по умеренным ценам! Предпочитаете в аренду или насовсем?

– Э-э… Насовсем.

– Здоровых, больных, доходяг? Доходяги дешевле! Кстати, у нас сейчас проходит акция: при покупке кормящей матери – младенец бесплатно! Кстати, вам как рабочую силу или для опытов?

– Для опытов. Медицинских. Я собираюсь тестировать лекарство. И кстати, ваш лагерь мне посоветовал один коллега. У них предприятие в Клоппенбергене. Это… Ну, как его… Черт возьми, забыл, как называется… Ну, это… Ох… Ну, как его?

– Фармацевтическая фирма «Арендзее»? – любезно подсказала секретарша.

– Точно, точно!

– Это наши постоянные клиенты!

– Разумеется!

– Итак, вы покупаете?..

– Скажите, а… ну, эти самые… «лица низшей расы»… Вы доставляете их по железной дороге или грузовиками?

– В целях экономии средств наших клиентов человеческий материал перегоняется пешком! – торжественно сообщила девушка. – Так сколько голов вам отправить?

В ближайшей аптеке из продуктов фирмы «Арендзее» была только касторка. Впрочем, неизвестно, выпускало ли предприятие, прикрывавшее делишки Гласскугеля и его подчиненных, еще что-нибудь. Краслену было достаточно и касторки. Аккуратные брюнны не забыли снабдить свой продукт инструкцией по применению, почтовым адресом для жалоб и телефоном изготовителя. «Вот и отлично! – подумал Кирпичников. – Кажется, задача решена! Еще пара дней, и красностранские ученые спасены!»

– Да! – сухо ответили на том конце после того, как телефонистка соединила Краслена с загадочной фирмой.

– Фирма «Арендзее»?

– Да. Я слушаю.

– Это… это из Мюнненбаха. Просим прощения, мы потеряли ваш адрес. Куда подогнать очередную партию человеческого материала?

На пару секунд воцарилось растерянное молчание.

– Вы ошиблись. Мы не сотрудничаем ни с каким Мюнненбахом и не нуждаемся в материале, – услышал Краслен. – Сожалею.

Интуиция подсказала пролетарию, что продолжать разговор не стоит. Да, он малость недооценил людей Гласскугеля. Зато убедился в том, что идет по верному следу. Короткое молчание в трубке не оставило сомнений: фирма «Арендзее» – это оболочка, скрывающая деятельность фашистов для получения оживина. Но как через нее пробиться?

Кирпичников прошелся по комнате взад-вперед. Сел. Вздохнул. Встал. Снова прошелся. Плюнул под ноги. Махнул рукой – эх, была не была! Снова снял трубку, повернул ручку на аппарате, сказал номер лагеря.

– Послушайте, Гертруда, а вам там, случаем, не требуются надзиратели?

Фон дер Пшик был рад, что зять наконец решил заняться делом.

22

В лагерь Краслена взяли легко и быстро. Отделу кадров понравилось отсутствие образования у кандидата, то, что он не работал никем, кроме официанта, отрекомендовался поклонником канцлера и ненавистником книг, а также был в хорошей форме и умел стрелять – спасибо урокам военной подготовки в красностранской школе! Вахта длилась пять дней: в течение этого времени младший надзиратель проживал при лагере. После этого его отпускали домой – на два дня.

На первые выходные Краслен вернулся мрачным и неразговорчивым.

Кунигунда вертелась вокруг него, рассказывала, как соскучилась, старалась услужить то так, то эдак… Кирпичников или огрызался, или отмалчивался. Торжественно отобедав с женой и тестем, он ушел в ту комнату, где раньше лежал больным. Заперся и до вечера никого не хотел видеть. Сидел, думал. Крутил ручку радиоприемника, тщетно пытаясь поймать что-то, кроме фашистской пропаганды. Тоскливо глядел в окно на дождь, полицейских, волочивших под руки какого-то несчастного, и торопливых, равнодушных прохожих, отгородившихся от мира раскрытыми зонтами и поднятыми воротниками макинтошей. Бессмысленно листал книги, найденные на полках, – и не находил в них ничего, кроме восхвалений деспотического режима.