Ковчег Могущества

– Мда-а… – протянула она вскоре и пристально воззрилась на сидящую напротив гостью.

– Что ты увидела? – поинтересовалась та, невольно съёжившись под цепким старушечьим взглядом и затрепетав от волнения и страха.

– Давай условимся, дитя моё, – проговорила важно хозяйка, – что я буду рассказывать, а ты – слушать. А уж соглашаться с моими словами или нет – дело твоё.

Фарбис кивнула и замерла, сосредоточившись. Старая Сараим ещё раз пробежалась испытующим взглядом по изрядно потёртым от времени и частого использования картам, после чего неспешно приступила к их толкованию:

– Пришла ты издалека… И вынуждена от кого-то прятаться… Человек, за которого ты переживаешь, попал в беду… Но ты сможешь помочь ему, если сдержишь обещание… А дальше… Дальше я вижу вас вместе… Однако как-то странно… Вот эта карта, – ткнула она в одну из карт узловатым пальцем, – означает фараона… И отчего-то ты – рядом с ним… Неужто станешь возлюбленной самого фараона? – с сомнением покачала головой старуха. И вдруг, пронзённая страшной догадкой, вперила в гостью многозначительный, проникающий в самую душу взгляд: – Или….

Фарбис похолодела: ей совсем не хотелось причинять зла старой гадалке, но если та вздумает передать её в руки стражников…

– Не волнуйся, я не выдам тебя, дитя моё, – усмехнулась Сараим, словно прочитав мысли молодой женщины. – Ты была добра ко мне, и я отплачу тебе тем же. Тот, кого ты ищешь, находится сейчас в Пер-Атуме. Точнее, в Питуме…

– Я должна увидеть его! – с жаром воскликнула Фарбис.

– Увидишь, непременно увидишь. Но чуть позже… Сначала надо всё хорошо обдумать…

Глава 4

Биридия[109] нервно прохаживался по крытой галерее собственного дома, пытаясь собраться с мыслями. Но, увы, пока ни один из приходящих на ум возможных путей выхода из сложившейся ситуации его не устраивал. Вздохнув, он отправился в молельню, соединяемую с домом все той же крытой галереей, и, опустившись на колени перед изваяниями Тота и Маат, взмолился:

– О, великие боги! За какие грехи вы ниспослали мне столь тяжкое испытание?! Где это видано, чтобы сын фараона надрывался в каменоломне, не разгибая спины?.. Может быть, бывший эрпатор и виноват перед своим отцом, всесильным Аменхотепом III, но почему тот отправил его на исправительные работы именно в Питум?.. – Биридия тыльной стороной правой руки отёр взмокший лоб. – А тут еще вдобавок эта проклятая нестерпимая жара! Слишком уж рано свалилась она в этом году на наши головы… Ох, не к добру все это, ох, не к добру…

Так и не получив от богов ни ответа, ни совета, начальник каменоломен Пер-Атума и Питума сокрушенно поднялся с колен и, покинув молельню, вновь принялся мерить шагами галерею, окружавшую дом по всему периметру.

– Господин, – отвлек его от мучительных раздумий подошедший и согнувшийся в раболепном поклоне слуга, – ваша сиятельная супруга просит пожаловать к столу…

Всегда уверенный в себе Биридия, фактически единоправный хозяин здешних мест, вольный карать и миловать любого из подчиненных по своему усмотрению, на сей раз выглядел несколько растерянно. Он с недоумением взглянул на слугу и задумался, голоден или нет. Вспомнив, что вот уже почти трое суток не мог спокойно ни есть, ни спать, решил всё же принять приглашение любимой жены Интеми. К тому же, запоздало подумал Биридия, она зачастую давала ему весьма ценные советы.

Интеми уже перешагнула так называемый «рубеж женской зрелости»: недавно ей исполнилось двадцать восемь лет. Она была на десять лет моложе супруга и за годы совместной жизни успела родить ему двух сыновей. Конечно же, Биридия имел ещё и нескольких наложниц, но – исключительно для удовлетворения ненасытной своей мужской плоти. Жену же он не только любил, как женщину, но и уважал, как единомышленницу, и во всём доверял ей, как другу.

Будучи обедневшим отпрыском одного из знатных родов, когда-то он именно по совету жены, тогда еще совсем юной, покинул Финикию[110] и отправился на поиски удачи в богатый Египет. И не прогадал: новая родина не обманула ожиданий молодого финикийца. Осторожный, умный и образованный Биридия сумел с течением времени добиться должности сарей-мисима[111], благодаря чему вот уже долгие годы наслаждался и семейной жизнью, и высоким положением в обществе. И вдруг в один момент размеренному существованию пришел конец – сарей-мисим уже несколько дней не мог избавиться от дурного настроения.