Дорожные работы

– Законный бизнес?

– Безразлично. Вложите туда, где дивиденды будут больше. Я вам доверяю.

– Он мне доверяет, – проинформировал стены Мальоре. – Лас-Вегас – большой город, мистер Доуз. И люди там обычно надолго не задерживаются.

– Разве у вас там нет связей?

– Вообще-то есть. Но если речь идет о какой-нибудь чокнутой хиппи, которая давным-давно могла уже рвануть в Сан-Франциско или в Денвер…

– Ее зовут Оливия Бреннер. Я думаю, что она до сих пор в Лас-Вегасе. Последнее время она работала официанткой в закусочной…

– Которых в Лас-Вегасе по крайней мере миллиона два, – сказал Мальоре. – Господь Иисус Христос! Мария! Иосиф плотник!

– Она снимает квартиру на пару с еще одной девушкой. Во всяком случае снимала, когда я разговаривал с ней в последний раз. Не знаю, в каком районе. Рост ее около пяти футов семи дюймов. Темные волосы. Зеленые глаза. Хорошая фигура. Ей двадцать один год – во всяком случае, так она мне сказала.

– И ты думаешь, что я смогу ее найти?

– Тогда вложите деньги и сами получайте дивиденды. Считайте это платой за беспокойство.

– А как ты узнаешь, если я присвою эти деньги себе? Он встал, оставив деньги на письменном столе Мальоре. – Никак, наверное. Но у вас честное лицо.

– Послушай, – сказал Мальоре. – Не хотел бы кусать тебя за задницу – тебе и так, похоже, несладко приходится. Но мне не нравится вся эта история. Ты словно хочешь сделать из меня своего душеприказчика.

– Откажитесь, если не хотите.

– Нет, ты меня не понял. Если она все еще в Лас-Вегасе и не живет под чужим именем, то я скорее всего смогу ее найти. Три штуки за такую работу – это больше, чем достаточно. Тут проблем никаких нет. Но ты меня пугаешь, Доуз. Ты – упертый малый.

– Да.

Мальоре нахмурился и оглядел фотографии своей жены, детей и себя самого, лежащие под пластиковой крышкой письменного стола.

– Ладно, – сказал Мальоре. – По рукам. Но это в последний раз, Доуз. Если я еще раз увижу тебя или хотя бы услышу твой голос по телефону, можешь забыть о нашей сделке. Я не шучу. У меня слишком много своих проблем, чтобы я ввязывался в твои.

– Согласен. Условие принято. Он протянул руку, не будучи уверенным, что Мальоре согласится пожать ее. Мальоре согласился.

– Я не вижу в твоих действиях никакого смысла, – сказал Мальоре. – Как мне может быть симпатичен человек, действия которого мне непонятны?

– Это бессмысленный мир, – ответил он. – А если ты в этом сомневаешься, то просто подумай о собаке мистера Пьяцци.

– Я думаю о ней очень часто, – сказал Мальоре.

16 января, 1974

Он взял с собой конверт с чековой книжкой, вышел из дома и опустил его в ближайший почтовый ящик. Вечером он пошел в кино на фильм «Изгоняющий дьявола», потому что в нем играл Макс фон Зюдов, а Макс фон Зюдов ему всегда очень нравился. В одной из сцен маленькую девочку вырвало в лицо католическому священнику. В задних рядах захохотали.

17 января, 1974

Ему позвонила Мэри. Голос ее звучал облегченно и весело, и это значительно упростило разговор.

– Ты продал дом, – сказала она.

– Точно.

– Но ты еще там.

– Только до субботы. Я снял большую ферму за городом. Хочу пожить там немного, собраться с мыслями.

– Ох, Барт. Это так замечательно. Я так рада. – Он понял, почему все шло так гладко. Она просто притворялась. На самом деле, она была ни рада, ни расстроена. Ей было уже все равно. Она выбросила его из своей жизни. – Я хотела спросить по поводу чековой книжки…

– Да.

– Ты разделил деньги ровно пополам, верно?

– Да. Если хочешь проверить, можешь позвонить мистеру Феннеру.

– Нет, что ты! Я не это имею в виду. – Он почти видел, как она протестующе вскинула руку. – Я хочу сказать… Раз ты вот так разделил деньги… То значит ли это… Она выдержала искусную паузу.

Правильно, сука, в самую точку, – подумал он.

– Да, – сказал он. – Развод.

– А ты хорошо подумал? – спросила она преувеличенно заботливым, фальшивым тоном. – Ты действительно…

– Я думал об этом очень много.

– И я тоже. Похоже, развод – это действительно единственный выход из положения. Но я не держу на тебя зла, Барт. Вовсе нет.

Господи, неумеренное чтение женских романов дает о себе знать. А теперь она скажет мне, что вернется в университет. Он был удивлен подкатившим к горлу ощущением горечи. Он-то думал, что уже миновал эту стадию.

– Чем ты будешь заниматься?