Дорожные работы

– О чем ты, Барт? – На лбу у Винни появились морщинки искреннего непонимания.

– Скажи, Винни, ты знаешь, что обозначает слово «шестерка»?

– Конечно, это такая цифра…

– Нет, подожди, я тебя о другом спрашиваю.

– Боюсь, что я тебя не понимаю, Барт.

– Так вот, шестерка – это ты. Белый воротничок. Мальчик на побегушках. Талантливый подчиненный, гордость всей конторы. Принеси кофе, сбегай за сигаретами, отсоси член. Теперь понял, сынок?

– Что ты несешь, Барт. Я хочу сказать…

– А я хочу сказать, что Стив Орднер перекинулся парой слов по поводу твоего особого случая с другими членами совета директоров – по крайней мере, с теми, кто обладает влиянием. И он сказал им: послушайте, парни, нам надо решить, что делать с Винни Мэйсоном, тут деликатный такой случай. Он предупредил нас, что Барт Доуз лепит горбатого. Правда, у него не хватило силенок поднять такую тревогу, чтобы мы успели помешать этому говнюку послать под откос нашу прачечную, но мы все равно ему что-то должны. Конечно, мы не можем доверить ему хоть сколько-нибудь ответственный пост… Кстати, ты знаешь, почему так, а, Винни?

Винни наградил его негодующим взглядом. – Я знаю, что я больше не обязан жрать твое дерьмо, Барт. Вот это я знаю твердо.

Он внимательно посмотрел на Винни. – Да пойми ты, я не обосрать тебя пытаюсь. То, что ты делаешь, для меня уже не имеет никакого значения. Но, Господи ты Боже мой, Винни, ты же молодой парень. Я не хочу, чтобы ты подставлял свою задницу этому ублюдку. Работа, которую ты получил, сейчас тебе кажется лакомым куском, но пройдут годы, и она станет хуже горькой редьки. Самое ответственное решение, которое тебе предстоит принять за всю свою жизнь, – это куда поставить стойку с «Милки-Уэем». А уж Орднер проследит, чтоб так оно и было вовеки. Во всяком случае, пока ты будешь работать в этой корпорации.

Дух предрождественского веселья (если это, конечно, был он) покинул Винни окончательно и бесповоротно. Пальцы его впились в свертки, едва не прорывая праздничную оберточную бумагу, а глаза его потемнели от негодования. Готовый портрет молодого человека, который, весело посвистывая, выходит из дома, предвкушая вечернее многообещающее свидание, и обнаруживает, что кто-то проколол все четыре колеса у его новой спортивной машины.

Кроме того, он меня не слушает. Я могу перед ним хоть в пляс пуститься, он все равно не поверит ни одному моему слову.

– Вышло так, что ты поступил благоразумно, ответственно, – продолжал он. – Уж не знаю, что люди сейчас обо мне говорят…

– Я тебе могу об этом сказать. Они говорят, что ты – сумасшедший, Барт, – произнес Винни тонким, враждебным голосом.

– Пусть говорят, что хотят. Речь сейчас не о том. Стало быть, ты поступил правильно. Но в то же время ты совершил ошибку. Ты проговорился и заложил своего непосредственного начальника. А людям, которые не умеют держать язык за зубами, ответственных постов не поручают. Даже если они имели право проговориться, даже если они обязаны были сделать это, чтобы не пострадала корпорация. Эти парни на сороковом этаже, Винни, они как доктора. И им не нравятся люди, которые болтают лишнее, точно так же как докторам вряд ли понравится интерн, который будет трепать языком о докторе, запоровшем сложную операцию из-за того, что выпил слишком много коктейлей за ленчем.

– Непонятно, откуда у тебя такое желание отравить мне жизнь? – спросил Винни. – Я ведь больше на тебя не работаю, Барт. Отправляйся-ка ты травить своим ядом кого-нибудь другого.

Санта-Клаус с огромным мешком за спиной возвращался на свой трон. За ним вился хвост детей, словно разноцветный автомобильный выхлоп.

– Винни, Винни, не будь слепцом! Они просто подсластили тебе пилюлю. Конечно, в этот год ты заработаешь одиннадцать тысяч пятьсот, а на следующий, когда к тебе отойдут другие кинотеатры, может быть, они раскошелятся до четырнадцати тысяч. На этой цифре ты и застрянешь – лет на двенадцать, до тех времен, когда даже вшивую банку кока-колы нельзя будет купить за тридцать центов. Сбегай принеси новое ковровое покрытие, сбегай принеси партию новых стульев для кинозала, сбегай принеси коробки с фильмом, которые по ошибке отправили в другой город. Неужели ты хочешь заниматься всем этим дерьмом, когда тебе стукнет сорок, а, Винни? И в будущем тебе уже не на что будет рассчитывать, кроме золотых часов на цепочке.

– По крайней мере, это лучше, чем твоя теперешняя жизнь. – Винни резко развернулся, чуть не налетев на Санта-Клауса, который пробормотал себе под нос что-то, подозрительно напоминающее: Куда прешь, чудак гребаный?