Дорожные работы

Это может оказаться для тебя внове

К табличке этой он относился с полным равнодушием, но не выбрасывал ее, потому что это был подарок Мэри. Когда она подарила ему эту штуку? Пять лет назад? Он вздохнул. Коммивояжерам, заходившим в этот кабинет, табличка казалась забавной. Они гоготали над ней во всю глотку. Впрочем, если коммивояжеру показать изображение голодающих детей или Гитлера, совокупляющегося с Девой Марией, то он и тогда будет гоготать во всю глотку.

У Винни Мэйсона, той самой маленькой птички, которая, без сомнения, щебетала на ушко Стиву Орднеру, на письменном столе была другая табличка:

ПОДУРАЙ!

Что это вообще могло означать – ПОДУРАЙ? По-моему, даже коммивояжер над этим не засмеется, верно, Фред? Верно, Джордж, ты как всегда прав. С улицы донесся мощный грохот дизельных двигателей, и он повернулся на стуле, чтобы посмотреть, что там такое. Дорожные строители были готовы к началу очередного рабочего дня. Огромная платформа с двумя бульдозерами проезжала мимо прачечной. За ней двигался хвост потерявших всякое терпение легковушек.

С третьего этажа, расположенного над химчисткой, можно было наблюдать за ходом дорожного строительства. Дорога шла через жилые и деловые районы западной части города, словно длинный коричневый надрез, свежий операционный шрам, обработанный лечебной грязью. Она уже пересекла улицу Гилдер и похоронила под собой сквер на авеню Хебнер, куда он часто водил гулять Чарли, когда тот еще был малышом… Чуть ли не грудным ребенком, ей-богу. Как назывался этот сквер? Он не помнил. Скорее всего, просто-напросто сквер на авеню Хебнер – так мне кажется, Фред. Там была небольшая бейсбольная площадка, несколько качелей и пруд с утками и маленькой хижиной посередке. Летом крыша хижины всегда была покрыта птичьим дерьмом. В сквере на авеню Хебнер Чарли в первый раз в жизни узнал, что значит качаться на качелях. Что ты можешь сказать по этому поводу, Фредди, старый козел, носок дырявый. Он испугался сначала и заплакал, а потом понравилось, и когда пришло время идти домой, он снова заплакал, но на этот раз потому, что я его снял. Пока ехали домой, промочил себе все штаны, а заодно и все сиденье. Неужели это действительно было четырнадцать лет назад?

Мимо проехала еще одна платформа, на которой был установлен асфальтоукладчик.

Гарсонский квартал был уничтожен около четырех месяцев назад – он был расположен в трех или четырех кварталах к западу от авеню Хебнер. Парочка-другая зданий, в которых нашли себе приют множество ссудных компаний и один-два банка, не считая дантистов, хиромантов и докторов по болезням ног. Всей этой ерунды было не особенно жаль, но, Господи, как больно было смотреть на разрушение старого кинотеатра. В начале пятидесятых он посмотрел там некоторые из своих любимых фильмов. «Наберите „М“ в случае убийства» с Рэем Милландом. «День, когда на земле было все спокойно» с Майклом Рэнни. Этот как раз вчера вечером показывали по телевизору, и он собирался пересмотреть его, но уснул перед гребаным экраном и так и не проснулся до самого национального гимна. К тому же, он пролил молоко на ковер, и Мэри отреагировала на это без особой радости.

И все-таки старый кинотеатр – это было что-то. Теперь появились эти новомодные кинотеатры в предместьях – небольшие шикарные здания, вокруг которых мили на четыре тянется автостоянка. Кинотеатр № 1, Кинотеатр № 2, Кинотеатр № 3, Просмотровый зал, Кинотеатр MCMXLVII. Он сводил как-то Молли в одно из таких заведений в Уотерфорде посмотреть «Крестного Отца», и билеты стоили по два пятьдесят за штуку, а внутри все выглядело как в кегельбане. Балкона, конечно, тоже не было. А в старом кинотеатре был и мраморный пол в вестибюле, и балкон, и древний, чудесный, запачканный жиром попкорновый автомат, где большой пакет можно было купить за полцента. Человек, надрывавший ваш билет (который стоил вам шестьдесят центов), носил красную форму, как у швейцара, а лет ему было, по меньшей мере, за шестьсот. И он всегда прокаркивал одну и ту же фразу. «Надеюсь, картина вам пондравится». Сам зал был огромным и темным, а в воздухе витал запах пыльного бархата. Когда вы садились на свое место, то колени не упирались в спинку следующего стула. А над головой висела громадная стеклянная люстра. Никто не хотел под ней садиться, потому что если бы она упала, отскребать вас пришлось бы шпателем. Да, старый кинотеатр действительно был… Он виновато взглянул на наручные часы. Прошло уже почти сорок минут. Господи, вот уж действительно невеселые новости. Он только что потерял сорок минут, а ведь даже нельзя сказать, что он много о чем успел подумать за это время. Так только, о парке и о старом кинотеатре.