Возле Тьмы. Чужой

Дозарядив дробовик, вернулся к машине, вытащил из бардачка фонарик, проверил, как светит. Нормально, ярко.

— Куда ты? — спросила так и сидевшая за рулем Люси.

— Тот дом проверю, — показал я на дом с разнесенной дверью.

— Это опасно! — вскинулась она. — Там могут быть еще трупоеды.

— Нет там уже никого, — уверенно ответил я. — Мне кое-что другое проверить надо. Если хочешь, пошли вместе, это уже безопасно.

— Нет, я боюсь! — аж подскочила она.

— Тогда подожди, я быстро.

Из-за поворота вылетела «скорая», сверкая огнями, проехала справа от нас, остановившись у крыльца, двери ее распахнулись. На меня никто не обращал внимания, а я между тем направился к дому, из которого на нас напали. За спиной послышались быстрые шаги, я обернулся — Люси, бежит следом, «глок» в руках, вид такой боевой, что дальше некуда.

Нет там никого, я бы почувствовал. Нет.

— Пошли, — кивнул я и зашагал дальше.

Вот та тварь, что убили сразу, не шевелится, черная кровь на асфальте. Толкнул ее стволом ружья на всякий случай, но она никак не прореагировала.

— Пошли, — повторил я и поднялся на крыльцо, включив фонарь.

Вновь звук двигателя сзади. Оглянулся — патрульный бронированный «хамви» подъехал к дому, в самую суету. Ладно, он мне сейчас не нужен.

Вошел в дом, держа фонарь в поднятой руке. Странно белый, очень яркий свет осветил небольшую гостиную с перевернутой мебелью. Слабый запах мертвечины чувствуется, такой, застарелый, словно им здесь, наверное, все пропитано. Понятно, почему дом опечатан.

Ага, с подвалом дом, спуск в него прямо из прихожей, и дверь из него точно так же, как и входная, в щепки разнесена. Луч фонаря осветил ведущие вниз кирпичные ступеньки, и под ним, словно под языком пламени, начала плавно осыпаться, обращаясь в серый пепел, совершенно невесомая черная трава. Да, та самая трава, которую я видел уже много раз, но не в этом мире.

— Что это? — шепотом спросила Люси.

— Трава, — так же шепотом ответил я. — Признак Тьмы.

— Чего?

— Тьма сюда проникла, потом объясню, — сказал я и начал медленно спускаться по ступенькам.

Противно заныло в зубах, немного закружилась голова. Чем ниже спускаюсь — тем больше.

— Мне это не нравится, — сказала Люси, шедшая следом. — Не ходи туда!

— Ничего страшного, все твари отсюда уже ушли. — Я медленно спустился еще на три ступеньки. — А вот место надо бы хорошо осветить.

— Откуда ты знаешь?

— Работа у меня такая… была… — сказал я, продолжая спускаться. — Когда-то. Далеко отсюда.

Воздух, воздух в подвале колеблется. Точно так же, как я видел над Денвером, тогда, с самолета. Под лучом фонаря это колебание рассеивается, его как струей воды из шланга смывает. Раньше я такого не видел, но, похоже, что тогда сама Тьма видна была по-другому, но в том, что это она, — у меня уже никаких сомнений. Пустой дом со следами смерти, запертое помещение, в котором полная темнота, — все соответствует.

Луч света убил колеблющийся воздух, исчезли все неприятные ощущения. Теперь это просто место, подвал как подвал, ничего большего. Обернувшись к Люси, я сказал:

— Теперь поехали в госпиталь, как можно быстрее.

— Зачем?

— За тем, что врачам надо подсказать, чтобы они раненого лечили светом. Как можно больше света на раны. Очень, очень много света — здесь это проще, чем там.

— Где «там»? — уточнила она, убирая пистолет в кобуру.

— В другом месте, где я раньше работал. Поехали быстрее, потом поговорим.

24

Мне в госпитале поверили. Пусть и не сразу, но все же поверили. Не знаю почему. Может, потому, что никто не знал толком, что с этим делать, а я вроде что-то конкретное предложил, и еще уверенным голосом, а ведь раньше, оказывается, подобные укусы здесь лечили только ампутацией — укушенное место чернело, вскоре над ним начинал колебаться воздух, и это было уже смертным приговором. Правда, одержимыми от таких укусов не становились, просто умирали, то есть совпадение с моим прежним опытом было все же не стопроцентное.

Принимал раненого тот самый врач-индиец, что встречал меня несколько дней назад, с той же самой рослой медсестрой. Ногу раненого сунули прямо под огромную операционную лампу, или как там она правильно называется, и это почти сразу принесло заметное облегчение, боль ослабела. Раненый — молодой парень лет двадцати с небольшим — до этого только стонать мог, а тут даже попытался сесть и заговорил, не забыв, к слову, еще и «спасибо» сказать.