Доспехи Дракулы

Из будуарчика, позёвывая, вышла Евдокия.

– Звали, барин?..

И вдруг сон как рукой сняло – Евдокия увидела посреди комнаты призрака, облачённого в серебристые доспехи и крылатый шлем.

Женщина машинально перекрестилась, издала чудовищный крик и рухнула, как подкошенная, на пол.

Дракула разразился чудовищным смехом, в его руках блеснул меч.

Граф почувствовал сильную боль в груди, сознание его помутилось, и он провалился в чёрную бездну.

* * *

Григория и Наталью разбудил женский крик.

– Что это? – испуганно спросила Наталья.

– Не знаю… Кажется, кто-то кричал совсем рядом, в соседней комнате… Может быть, отец?.. – предположил Григорий, встал с постели и накинул халат. – Пойду, посмотрю…

– Нет, нет, это была женщина… Не оставляй меня одну! Я боюсь… – взмолилась Наталья.

– Не говори глупости… Ну, что может случиться? Этот дом прочный и неприступный, как крепость. Дворецкий с управляющим мне вчера рассказали, что отцу постоянно что-то мерещится. То звуки, то призраки… Весь дом обыскали, даже священника приглашали, но ничего подозрительного не нашли. Спи… Я скоро приду.

Григорий вошёл в комнату отца. Тот бледный, как смерть, лежал на кровати, раскинув руки в разные стороны. Рядом с кроватью, на полу, лежала сиделка, не подававшая признаков жизни.

Григорий бросился к отцу, не обращая на Евдокию никакого внимания.

– Отец! Отец! – позвал он, но граф смотрел остекленевшим взором в потолок.

В первое мгновение Григорий почувствовал страх: отец умер, сиделка без сознания… Она кричала… Испугалась… Встала к отцу ночью, а он – мёртвый… Вот и испугалась…

Неожиданно хлынули слёзы, Григорий смахнул их рукавом халата. Он почувствовал слабость и присел на краешек кровати.

Евдокия издала протяжный стон и завозилась на полу. Григорий растерянно взглянул на неё, подошёл и хотел помочь подняться. Та открыла глаза, да как оттолкнёт от себя Григория:

– Поди прочь… Прочь… Нечистая сила… – бессвязно бормотала она. – Крест на мне… На мне крест…

Евдокия пыталась перекреститься дрожащей рукой…

– Успокойся, это я, Григорий Николаевич…

Женщина бессмысленно уставилась на Григория, не переставая повторять.

– Прочь…. Поди прочь… Крест на мне…

Григорий не выдержал, взял со стола стакан с водой.

– Выпей… Это вода.

Женщина не смогла принять стакан, её руки сильно дрожали. Григорий сам напоил сиделку.

– Николай Яковлевич умер, – спокойно сообщил он Евдокии.

Её лицо исказилось страхом.

– Это он приходил… Он убил графа…

Теперь настал черёд удивляться Григорию.

– Кто он?

– Призрак в латах… Прямо как из книжки, что я читала его сиятельству…

– Да вы что здесь, всё с ума посходили? – разозлился Григорий. – То мне прислуга толкует про какие-то звуки, то теперь – призраки в доме завелись.

Евдокия окончательно пришла в себя и поднялась с пола.

– Про звуки не знаю, не слыхала. Сплю я крепко. А вот призрака видала, как вас сейчас. И в том на Библии побожусь.

– И как он выглядел?

– Высокий, в блестящих латах… На груди – золотой герб… С перепугу не разобрала, какой именно. А на голове – шлем с золотыми крыльями, а головы нету – пустота. Чай, скажете, не призрак? Он самый и есть.

Григорий похолодел от страха: отец лежит мёртвый, сиделка плетёт истории про призраков в блестящих латах и с крыльями на голове, рядом в спальне перепуганная жена, утром весь дом будет судачить, что по ночам разгуливает нечистая сила – с ума можно сойти!

Неожиданно Григория пронзила страшная догадка:

– Шлем с золотыми крыльями – только у Дракулы… – и он почувствовал, как покрывается холодным потом. – Иди, разбуди моего кузена, дворецкого и управляющего. Наталье Васильевне пока не говори ничего. Да про призраков помалкивай.

Не успел Григорий дать наставления Евдокии, как в спальню вошла жена и растерянно спросила:

– Григорий, что случилось? – её взор упал на безжизненное тело свёкра… – Николай Яковлевич… он умер? – едва слышно спросила она.

– Да… преставился, – подтвердил Григорий. – Надобно утром за доктором послать.

* * *

Виктор Назарович Самойлов вошёл в спальню. Домочадцы не переносили тело графа, он так и лежал на постели, разве что руки ему скрестили на груди.

– М-да-с… – многозначительно произнёс доктор и смерил взглядом Григория и Анатоля. – Увы, господа, грудная жаба неизлечима. Поверьте, я сделал всё, что в моих силах. К сожалению, рано или поздно это должно было случиться.