Мечта handmade

Напротив Гены был какой-то парень. На столе между ними размещалось здоровенное картонное ведро с жареными пельменями. «Неужели дети олигархов посещают подобные заведения? – пронеслось у меня в голове. – Неужели они не гнушаются «Изрядными» во фритюре?»

Искать ответы на эти вопросы было некогда. Надо было срочно скрыться! А еще более срочно – найти Таньку! Где она вообще?..

Татьяна обнаружилась в инвентарной – маленьком чулане, где хранились швабры и моющие средства. Усевшись на край большой металлической емкости, представлявшей собой нечто среднее между раковиной, ванной и полом душевой кабины, она стирала какую-то тряпицу.

– Ищенко! Там! За столом! – выдохнула я, влетев в чулан.

– Ага, я видела.

– И ты говоришь об этом так спокойно?

– А как мне говорить об этом? – Танька усмехнулась. – Это же ты влюблена в этого перца, а не я. Вот и подойди к нему, поздоровайся. Тортиком угости… Или ты уже съела свою сегодняшнюю норму?

Каждому работнику кафе в течение рабочего дня позволялось в качестве обеда употребить товара на определенную сумму. Те, в кого фастфуд уже не лез, иногда угощали своей нормой заглянувших в «Гуддэй» приятелей. Впрочем, мне сейчас было совершенно не до еды.

– Блин, ну, Тань, ты смеешься?! Хочешь, чтобы я подошла к Геннадию в этом прикиде? Ненакрашенная, без украшений, с этой деревенской косичкой и в клетчатой рубашенции?

– Сделаешь ему сюрприз…

–?Ага! Неприятный сюрприз! Я бы даже сказала, очень неприятный! Ищенко будет в восторге, если узнает, что девушка, которую он пригласил на свидание, моет туалеты в забегаловке!

– Да ладно тебе… Мы же не воруем. И не занимаемся чем-то предосудительным.

Ох, ладно… Спорить с Танькой не хотелось, время уходило.

– Можешь покрутиться около Гены и узнать, про что он говорит с тем пацаном? – спросила я. – А я за тебя тряпки постираю… Что за тряпки, кстати?

– Да столы протирать! – Подруга сунула мне в руки мокрый ком и поспешила в зал.

Что ж, если стирать медленно, тряпок должно хватить надолго, решила я. Надеюсь, до самого ухода Гены и его приятеля у меня будет благородный предлог не казать носу в зал и не подвергаться риску быть увиденной. Я буду стирать до-олго, до-о-олго, до-о-о-олго…

– Эй, что ты тут возишься? – раздался над головой голос Кати. – Забыла про туалет? У тебя там за три часа не расписано, а скоро уже полчетвертого! Да посмотри, какие грязные там раковины! Вымыла – и в зал! А тряпки подождут.

Делать было нечего. Вжимаясь в стену, стараясь двигаться как можно быстрее и бесшумнее, закрыв лицо бейсболкой, я пересекла зал: уборная находилась в противоположном от инвентарной конце заведения. Прошмыгнула в зону своей ответственности, выдохнула, быстро прибралась и расписалась. Хм… а не остаться ли мне здесь в целях безопасности? Час-другой в кабинке общественного туалета – ничто по сравнению с позором предстать перед Геной в роли уборщицы.

Сначала сидеть (вернее, стоять, бессмысленно пялясь на унитаз) в запертой кабинке гуддэевского сортира было не так уж и скучно. Мысли о том, что жертва не напрасна и Гена никогда в жизни не догадается, что я работала убиралкой, зато сможет увидеть свою суженую в фуксиевом платье, помогали. Потом стало уныло. Ноги затекли от стояния на одном месте. Обстановка кабинки окончательно опротивела: впрочем, как и бестолковые людишки, без конца стучащиеся в запертую дверь и пытающиеся открыть ее, несмотря на красный маячок возле ручки.

Может быть, Гена уже ушел? Нет, вряд ли. Время в туалете наверняка течет медленнее, чем в уютном кресле зала с почти полной емкостью пельменей. Сколько же я тут уже нахожусь? Кажется, целую вечность. Пора выходить? Как-то страшно… Ладно, решено: считаю до пятисот и ищу новое укрытие. Раз, два…

На четырехсот девяносто пяти в кабинку опять кто-то постучался.

– Занято! – крикнула я.

– Горохова, долго ты там еще собираешься тусоваться? – послышался в ответ недовольный голос начальницы.

Я поспешила открыть дверь.

– Ой, Кать, прости, пожалуйста! У меня тут это… того… живот прихватило!

– Что-то не очень верится! – процедила менеджерша сквозь зубы. – Тебе что, настолько лень работать, что ты предпочитаешь даже сидеть в уборной, лишь бы не заниматься делом?! Первый раз такое вижу!

– Нет, нет, честно, мне не лень! – заканючила я. Ну, в том смысле, что работать вообще мне, конечно, было здорово неохота, однако причина туалетного заточения крылась не в этом. – Ну, пожалуйста, не ругайся!