Гечевара

– Да?

– Лиз, привет. Это Алёша.

– А-а… Привет.

– Послушай, что с «Мак-Пинком»?

– Как что?

– Я пришёл сегодня – всё закрыто, никого.

– Да, он закрыт. Ты, что, не знал?

– Откуда? У меня же нету телефона! Что у них такое? И вообще – это надолго?

– Я не знаю. На неделю, может быть…

– Что-о-о?..

– На неделю, может больше. Я не знаю. Там ремонт…

– Ремонт?!

– Ну, не совсем… Ну, что-то вроде этого. Меняют интерьер.

– Чёрт, Лиза…

– Что такое?

– Я не знаю… Это просто ужас… Понимаешь… Понимаешь… Там есть одна вещь…

– Где?

– Там, внутри «Мак-Пинка»! И она нужна мне! Срочно!

– Именно тебе?

– Не только.

– А! Твоим товарищам?..

– Лиз, это просто ужас… Блин, вообще не знаю… Они всё найдут! Не знаешь, есть какой-то способ туда влезть?

На том конце немного помолчали.

– Ты сейчас где?

– В институте.

– Я особо так не занята. Подъеду через час, идёт? Поговорим. Согласен?

– Да, конечно, Лиз…

Алёша несколько расслабился, поблагодарил одногруппника и в ожидании Лизы взял ещё один чай с булкой. Приближался полдень, и народу было много. Пришлось сесть рядом с парой незнакомых девушек. Они активно обсуждали голос и глаза какого-то доцента и пытались для чего-то сосчитать число костюмов, еженедельно им сменяемых, и галстуков.

– Послушай, – неожиданно спросила первая вторую. – Ты играла в «Птичку?»

– Что за «Птичка»?

– Во даёшь! Сейчас от этой штуки все балдеют. Ну, игра компьютерная. Птичка там летает, гадит амерам на бошки. Смехота такая!

Лиза и Алёша повстречались на крыльце Алешиного ВУЗа. Здесь всё время кто-нибудь курил и, несмотря на то, что двери института выходили на юг, было темновато. Дело в том, что весь обзор с недавних пор загородило здание молла, ещё не открытого, огромного, ужасно раздражавшего весь город неуместностью. Алёша тоже ненавидел это здание. Впрочем, в данный момент его больше волновала длина юбки Лизаветы.

– Так нелепо, что тебе никто не сообщил… Конечно, был бы телефон – я бы позвонила.

– Да чего там… – размягчился Алексей. – Никто не виноват. Чего им вдруг взбрело-то закрываться?

– Директору идея вот пришла, как лучше сделать. Всё переустроить.

– Что, Пинкову самому?

– Ну, да. Такой он, импульсивный. Раз – и всё решил. Снежана вчера обзвонила всех работников. Кроме вот тебя.

– Да-а… – вздохнул Лёша. – Кроме вот меня. Послушай! У Снежаны в кабинете… Впрочем, нет, не важно… Раз ты там давно работаешь, то, может, знаешь способ, как туда проникнуть?

– В кабинет? – хитро спросила Лиза.

Лёша мялся, волновался. Понимал, что разболтает всё равно.

– Рассказывай! Чего ты там припрятал? – повелительно-игриво заявила Лиза.

– Лиза, ты ведь понимаешь, это всё не только моё дело…

– Ну, давай, выкладывай! – смеясь, велела девушка. – Я жду! Твоя судьба в моих руках!

Алёше эта фраза почему-то показалась очень эротичной, и он сдался:

– Там ряд документов. Революционных. Мы их спрятали, когда была опасность, а теперь они нужны.

– Ты спрятал у Снежаны?!

– Ну, я думал, там никто искать не будет. В смысле, не искал бы. До ремонта. А теперь, когда ремонт – боюсь. Мне парни голову отвинтят… Я и так ещё вчера был должен всё вернуть. Но, Лиза, ты же понимаешь – это тайна!

– Понимаю, не тупая.

– Я не говорил…

– Ты мне не веришь! Просишь, чтобы я помогла, а сам не веришь мне, не доверяешь, ни один секрет открыть не хочешь!

Алексей залепетал чего-то, что, мол, всё не так, он Лизу уважает, даже сильно и вообще гораздо лучше к ней относится, чем прочие…

– Что? Лучше? А, по-моему, для тебя я мелкая и глупая девчонка! Что, не так?

– Не так…

– Ну, докажи!

– Ох, Лиза…

– Докажи, а не болтай!

– Ну…

– Что, я угадала? Если угадала – так зачем ты просишь моей помощи?

Алёша посмотрел на пару чёрных глаз с густыми жёсткими ресничками, на ровный, сладкий носик, на кокетливые губки… неумело и нелепо к ним приблизился и ткнулся своим ртом. Внезапно ощутил, как Лиза, натурально, лезет в него мокрым языком.

Хотя, возможно, это лишь почудилось Алёше. Дама быстро отстранилась, отвернулась и закрыла всё лицо руками.

Так они стояли полминуты. После этого Двуколкин осмелел и чуть-чуть прикоснулся рукой к талии любимой. Та отняла руки от лица и так взглянула, что даже Алёше стало ясно – она хочет повторения.

На этот раз всё длилось дольше, и язык Алёше точно не мерещился.