Верь в мою ложь

— Чепуха, — решительно возразила Дебора.

«Чепуха? — мысленно удивился Сент-Джеймс. — Что вообще могло означать слово «чепуха» в наше время и какое отношение могла иметь эта «чепуха» к происходящему?»

Но у него хватило ума не произнести это вслух. Он просто немного подождал, и его жена, как и следовало предположить, его не разочаровала.

— Мне кажется, — сказала Дебора, — всё это как-то связано с тем журналом, Саймон. Алатея держалась отлично — ну, чуть-чуть нервничала, но не более того, — пока я не заговорила о «Зачатии». Я-то пыталась найти общую тему, немножко рассказала ей о наших собственных проблемах, и тут… Она как будто с цепи сорвалась, и…

— Мы ведь уже это обсуждали, Дебора, — терпеливо заговорил Сент-Джеймс. — Ты видишь, к чему всё это идёт? Её муж возвращается домой, она рассказывает ему о вашей встрече, говорит, что ты не та, кем представилась, он тут же звонит тебе и настаивает на разговоре, желая заявить, что ты пролезла в его жизнь…

— Я ей сказала, что я — свободный фотохудожник. Объяснила ей, что это значит. Сообщила, что меня наняла компания «Куайери продакшн», новая компания, которая пока что не сняла ни одного фильма. Я, кстати, думаю, что она могла проверить это и обнаружить, что такой компании просто не существует. Но я тем более хочу встретиться с Николасом.

— Но твоё положение не из приятных, — сделал вывод Сент-Джеймс, берясь за ручку дверцы автомобиля. — И тебе бы лучше всё это бросить.

Он, конечно, не стал говорить, что запрещает ей продолжать авантюру. Не сказал, что ему хотелось бы, чтобы она никуда больше не впутывалась. Долгие годы их брака научили Сент-Джеймса не совершать опрометчивых шагов. И он просто попытался подвести Дебору к нужному выводу. Больше всего на свете он боялся потерять её, но сказать об этом он не мог, потому что она бы тут же ответила, что он её не потеряет, а он бы тогда непременно вспомнил о смерти Хелен и о той пустоте в жизни Томми, которая возникла после её гибели. А он не хотел говорить о смерти Хелен. Рана была слишком свежей, чтобы трогать её, и Сент-Джеймс знал, что вообще-то так будет всегда.

— Я в состоянии позаботиться о себе, — заявила Дебора. — Что он может сделать? Спихнуть меня с утёса? Стукнуть по голове? С Алатеей что-то происходит, и я в шаге от того, чтобы узнать, что именно. Если это нечто серьёзное и если это имеет отношение к Яну Крессуэллу… Неужели ты не понимаешь?

Проблема была в том, что он всё прекрасно понимал, даже слишком хорошо. Но сказать этого не мог, потому что тогда мог последовать лишь вывод о том, что он не желал ничего узнавать. Поэтому Сент-Джеймс просто сообщил:

— Я ненадолго уезжаю. Мы поговорим ещё, когда я вернусь, ладно?

На лице Деборы возникло То Самое Выражение. Боже праведный, как же она была упряма! Но она просто отошла от автомобиля и вернулась в гостиницу. Однако они ни о чём не договорились. Сент-Джеймсу захотелось украсть у жены ключи от машины.

Но вместо этого он отправился в Айрелет-холл. Именно там была назначена встреча. Валери Файрклог должна была отправиться в башню к дочери, чтобы отвлекать её и не позволять подходить к окнам. А Линли и лорд Файрклог должны были ждать Саймона, подготовив все возможные лампы, чтобы как следует осветить внутренность лодочного дома.

Сент-Джеймс спокойно доехал до нужного места и без труда отыскал Айрелет-холл. Ворота были открыты настежь, и он повернул машину на подъездную дорогу. Вдали безмятежно паслись олени, время от времени поднимавшие головы, как бы оценивая обстановку. И в целом картина была ошеломляющей — гигантский парк, окружённый величественными дубами, платанами, буками и небольшими рощицами берёз, возвышавшимися над бесконечными пространствами лужаек.

Линли вышел из дома, как только Сент-Джеймс остановил машину. Следом за ним появился Бернард Файрклог, и Линли представил их друг другу. Файрклог повёл их к лодочному дому. Он сказал, что дополнительное освещение устроили, воспользовавшись проводами наружных ламп. И ещё у них были мощные фонари на всякий случай. И ещё была прихвачена целая стопка полотенец.

Они пошли по дорожке, пролегавшей между декоративными кустарниками и тополями, довольно круто спускавшейся к озеру Уиндермир. Озеро выглядело безмятежным, вокруг было тихо, только изредка слышались птичьи голоса да где-то вдалеке, на воде, гудел мотор. Лодочный дом был приземистым каменным сооружением, с крышей, край которой опускался почти до земли. Единственная дверь лодочного дома была открыта настежь, и Сент-Джеймс первым делом отметил тот факт, что она вообще не имела замка. Линли, безусловно, тоже должен был это заметить и сделать вывод насчёт того, что может означать отсутствие запоров.