Верь в мою ложь

Но ведь не в словах было дело. Значение имело лишь то, что они говорили друг с другом. А выражение лица Николаса давало понять, на какую тему они говорят. Видя всё это, Алатея поняла, что хотя ей и необходимо бежать, такой возможности у неё нет. Она не могла уехать на машине, потому что Ники и та женщина стояли прямо перед домом. Она не могла и уйти пешком на железнодорожную станцию в дальнем конце деревни Арнсайд, потому что единственным способом добраться туда была дорожка, лежавшая как раз между Николасом и той женщиной. Поэтому Алатея принялась просто молиться, мечась по комнате. В спальне было ещё одно окно, в другой стене, и оно выходило на лужайку и дамбу за ней, а дальше сквозь него был виден волнолом вдали, и за ним уже — сам залив Моркам.

Сегодня был один из тех дней, когда отлив отодвинул воду особенно далеко. А это значило, что обнажившиеся пески были в распоряжении Алатеи. Она могла пересечь их и добраться до Грэндж-овер-Сэндс, что находился всего в нескольких милях от Арнсайд-хауса. А там была другая железнодорожная станция. И Алатее только и нужно было, что добраться до неё.

Камбрия, Уиндермир

Тим провёл ночь под каким-то фургоном в парке Фоллбэрроу, на берегу озера. По дороге из фотоателье он прихватил одеяло на пожарной станции — целая стопка этих одеял, пахнувших дымом, лежала прямо за открытой настежь дверью, как будто подавая Тиму знак, как именно он может провести время до тех пор, пока «Той-фор-ю» будет готов заняться им. Сам Тим уже был готов. Необходимость бегства давила его изнутри. Скоро, говорил он себе, он получит ответ на тот единственный вопрос, который возник в его жизни вместе с Кавехом Мехраном.

Фургон дал ему укрытие от ночного дождя, и Тим, прижавшись к колесу и закутавшись в украденное одеяло, более или менее спрятался ещё и от ветра. Так он и продремал всю ночь и к концу следующего дня снова отправился в деловой центр города, проболтавшись весь день тут и там. Выглядел он при этом так же плохо, как и чувствовал себя. Все его кости ныли, и от него ужасно воняло.

«Той-фор-ю» бросил на него взгляд, втянул носом воздух и коротко сказал:

— Ну, чёрт побери!

Он показал Тиму на туалетную комнату и велел хоть как-то привести себя в порядок, а когда Тим оттуда вышел, протянул ему три купюры по двадцать фунтов.

— Пойди в город и купи что-нибудь из одежды. Если ты думаешь, что можешь встретиться с ребятами-актёрами вот в таком виде, ты здорово ошибаешься. Они просто не захотят иметь с тобой дела.

— А в чём проблема? — удивился Тим. — Мне вроде одежда вообще не понадобится.

«Той-фор-ю» слегка растянул губы, изображая улыбку.

— А заодно поешь. Я не хочу, чтобы ты посреди действия начал жаловаться на то, что забыл поужинать.

— Я не собираюсь жаловаться.

— Всё так говорят сначала.

— Чёрт, — пробормотал Тим, беря деньги. — Ну, как хочешь.

— Так и хочу, — язвительно откликнулся «Той-фор-ю». — Нужно настроение, приятель. Хорошее настроение.

Выйдя из фотоателье, Тим снова отправился в сторону магазинов. И, как ни странно, обнаружил, что ужасно голоден. А он-то думал, что вообще никогда уже не захочет есть. Но голод стиснул его желудок, когда он снова проходил мимо пожарной части, потому что оттуда доносился густой запах жареного бекона. От этого рот Тима наполнился слюной. Он вдруг вспомнил, как они завтракали в годы его детства: горячие ломтики бекона с омлетом… Внутри у него заурчало. Ладно, он поищет, чем перекусить. Но сначала найдёт себе одежду. Он знал, где её искать — в местном отделении Оксфама, комитета помощи голодающим, где можно за гроши получить брюки и какой-нибудь свитер. Чёрта с два он станет покупать новые вещи. Пустая трата денег, вот что это такое. Завтра ему всё это будет просто не нужно.

В Оксфаме он быстро подобрал себе пару старых вельветовых штанов, потёртых на заду — но они были как раз его размера, а этого Тиму было достаточно. К штанам он добавил свитер с высоким воротником, а поскольку ботинки, носки и куртка у него и без того имелись, он решил, что больше ему ничего не нужно. В результате у него осталась куча денег на еду, но Тим решил взять только сэндвич в бакалейной лавке и ещё, может быть, пакет чипсов и что-нибудь попить. Оставшиеся деньги он решил вложить в конверт и отправить Грейси. Заодно он напишет ей короткое письмо, посоветует быть поосторожнее и никому не доверять, потому что никто не позаботится о ней, как бы она сама ни была добра к людям. И ещё извинится за Беллу. Тим до сих пор чувствовал себя просто ужасно из-за этой куклы. Он надеялся, что женщина из той мастерской сумеет-таки как следует починить Беллу.