Верь в мою ложь

— Она очень хороша собой, ваша жена, — сказала Дебора. — Думаю, это тоже могло породить проблемы для девушки, к которой привлечено слишком много внимания, особенно в маленьком городе. Все взгляды устремлены к ней… ну, вы понимаете. А из какой она области Аргентины?

— Санта-Мария ди-чего-то-там. Я вечно забываю. В названии около десяти слов. Это где-то в горной части или вроде того. Извините. Для меня все эти испанские слова звучат одинаково. У меня полностью отсутствует языковой слух. Я и английский-то с трудом освоил. Ну, ей всё равно не нравится то место. Она говорит, что оно вроде заставы на Луне. Полагаю, невелико поселение, а? В общем, она сбежала из дома, когда ей было около пятнадцати лет. Потом, конечно, дала знать о себе родным, но назад не вернулась.

— Наверняка родные скучают по ней.

— Вот этого я не знаю, — признался Николас. — Хотя, думаю, должны скучать, так ведь?

— Так вы с ними никогда не встречались? Они не приезжали к вам на свадьбу?

— Ну, на самом деле особой свадьбы у нас и не было. Мы с Алли просто расписались в мэрии в Солт-Лэйк-Сити. Кто-то из чиновников провёл церемонию, а в свидетели мы позвали двух женщин с улицы. Потом Алли написала своим родителям, сообщила о том, что вышла замуж, но те не ответили. Наверное, обиделись на неё. Но они её простят. Так всегда бывает, особенно, — он усмехнулся, — когда заходит речь о скором появлении внуков.

Это объясняло наличие в доме журнала, который видела Дебора. «Зачатие», с его бесчисленными историями о внутриутробном том, послеродовом этом…

— Так вы ожидаете?..

— Нет-нет, пока нет. Но это может случиться уже скоро. — Николас слегка побарабанил пальцами по рулевому колесу. — Я очень счастливый человек, — сказал он.

Потом он показал вперёд, на осенний лес к востоку от дороги, по которой они ехали, — янтарные и золотые лиственные деревья резко вырисовывались на фоне тёмных елей.

— Миддлбэрроу-Вуд, — пояснил Николас. — Оттуда видно оборонительную башню.

И он повернул на придорожную площадку для машин, чтобы Дебора увидела обещанное.

Башня, видневшаяся с площадки, стояла на небольшом возвышении, похожем на доисторический могильный холм, какие были сплошь разбросаны в этой части Англии. За холмом начинался лес, хотя сама башня находилась на открытом месте. Это обеспечивало её защитникам отличную позицию на тот случай, если кто-то нарушал границы, а это происходило регулярно в течение столетий, когда граница между Англией и Шотландией то и дело сдвигалась с места на место. И нарушители появлялись тоже регулярно. В основном это были просто грабители, которые пользовались беззаконием того времени и упражнялись в искусстве кражи коров и прочего скота, вторгались в дома и отбирали у беззащитных жителей всё, что у тех имелось. Их целью было награбить как можно больше и вернуться домой, не оказавшись при этом убитыми. Если же им самим приходилось убивать, их это не смущало. Но убийство не было для них главным.

Оборонительные башни как раз и возникли как средство защиты от нарушителей границ. Лучшие из них были практически неприступными и нерушимыми, их каменные стены были настолько толсты, что разбить их было невозможно, а ширины окон едва хватало для того, чтобы лучники могли из них стрелять. Внутри башни делились на этажи — для животных, для хозяев, для прочих обитателей и защитников. Но со временем, оставленные без присмотра, башни разрушались — ведь границы наконец обрели окончательные очертания, а заодно появились законы и их стражи, готовые превратить эти самые законы в реальность. И как только башни стали не нужны, их стали разбирать для других строительных нужд. Или же они становились частями более масштабных сооружений, к ним пристраивали огромные дома, приходские церкви или школы.

Башня в Миддлбэрроу принадлежала к первому типу. Но в основном она сохранилась, и большинство её окон выглядело неповреждёнными. Неподалёку от неё, за лугом, стояли несколько старых фермерских строений, свидетельствовавших о том, на что пошла часть камней, прежде принадлежавших башне. Между башней и фермой раскинулся лагерь. Он состоял из маленьких палаток и нескольких самодельных навесов, и ещё палатки побольше, и всё это было предназначено для осуществления программы, состоявшей из двенадцати ступеней, как пояснил Файрклог. Ещё там была большая палатка-столовая.

Николас снова выехал на дорогу, от которой отходила боковая тропа, уводившая к башне. Башня, как он сказал, стояла на земле фермы Миддлбэрроу. Николас уговорил фермера дать согласие на осуществление проекта — не упоминая, правда, при этом об участии в нём наркоманов в процессе реабилитации, которые должны были жить и работать в лагере, — и фермер вполне оценил выгоды, потому что восстановленную башню можно было использовать как интересный для туристов объект.