Авантюристы

– Хорошо, я согласна.

– Вот и славно. Паспорт у тебя в порядке, – поинтересовался Панфилов.

Варя кивнула.

Управляющий подошёл к девушке:

– А теперь я хочу получить задаток, – он страстно впился ей в губы и тотчас начал мять полную грудь девушки.

Ночь прошла как в бреду. Утром Варвара едва смогла подняться с постели, её новоиспечённый любовник был страстным и ненасытным – шутка ли шесть раз за ночь, между ног у неё всё болело. Неожиданно девушка почувствовала некую сладостную истому. Женское естество Варвары желало этого наглого, дерзкого управляющего, ворвавшегося в её устоявшуюся и размеренную жизнь.

Глава 2

Через два дня Варвара приступила к своим новым обязанностям. Панфилов, отвечавший за набор прислуги, дал девушке отличную рекомендацию, мол, служила в доме некоего купца Гордеева, что в Хамовниках, да тот мерзавец обижал её и домогался.

Сам Хлебников не был знаком с Гордеевым, будучи купцом первой гильдии, он не мог знать всех захудалых московских торговцев, выбившихся в низшую третью гильдию, поэтому по поводу Варвары Ивановны Зиновьевой, вопросов не возникло. Раз сам управляющий ручается за девушку, значит она того заслуживает.

Варвара, расположившись в маленькой комнатке в домике для прислуги, облачилась в форменное синее платье с белым кружевным воротничком, кипельно-белым передником, пышным бантом на голове, и направилась в покои хозяйки. Та же распорядилась разобраться со старыми вещами, брошенными в кладовку после переезда: что по приличней оставить, а что негодное – отнести на паперть нищим.

Варвара с энтузиазмом принялась выполнять указания барыни, женщины немолодой и по виду болезненной, но доброй; поговаривали, что она никогда не кричала на прислугу, а если та провиниться – журила по-матерински.

К своему великому удивлению, девушка обнаружила среди «старого хлама» наряды хозяйки, правда уже вышедшие из моды лет десять назад, но в отличном состоянии и сшитые из прекрасных дорогих тканей. Она почистила их и отложила в сторону, собираясь отнести на паперть, как и велено… Неожиданно девушку посетила мысль: а зачем на паперть, когда она может всё это добро отправить своему бывшему любовнику на Сухаревку, скажем, по рублю за платье, а их набралось порядка десяти, и все хороши – одно краше другого.

Мимолётно в душе всколыхнулись сомнения: ведь она обещала управляющему начать честную жизнь… Ну и что? Ведь она не крадёт – просто вместо нищих эти платья получат на Сухаревке: вот и всё, никакого воровства!

Затем Варя принялась за старую обувь: та же картина – чуть стоптан каблук и сразу – в кладовку! Невиданное расточительство! Девушка вспомнила, как всё детство проходила в залатанных платьях и рваных башмаках, вечно «просящих каши», в то время как её покойная мать ни в чём себе не отказывала.

«Ну, нет! Никаких нищих – всё на Сухаревку! За всё рублей пятнадцать получить можно», – решила она.

* * *

Сказано – сделано. На следующий день после уборки в кладовой, Варя погрузила хозяйское добро на телегу и, сама сев на козлы вместо кучера, направилась на Сокольническую заставу, далее по Стромынке на Садово-Спасскую, а там и до Сухаревки – рукой подать.

Она по-хозяйски подрулила к знакомому скупщику:

– Принимай, добро! За всё хочу пятнадцать рублей!

Тот со знанием дела оглядел телегу с добром, пощупал материю платьев, мельком глянул на обувь и удивлённо спросил:

– Ты чего, Варька, барский дом обнесла али «восьмёрки крутишь»[8]?

– Считай, что кручу! – подтвердила та.

– Гляжу – загордилась, не пришла ко мне? А ли завела кого получше меня? – полюбопытствовал скупщик.

– Не серчай, так получилось, – примирительно, как бы извиняясь, ответила девушка.

– Ладно уж… Платья барские хороши, дам тебе за весь бутор[9] сколь просишь, – скупщик отсчитал ровно пятнадцать рублей. – Ну, раз, ты тепереча такая важная шишка, при барском-то барахле – навещай, не забывай!

– Не сомневайся, к тебе первому приду, если что! – Варя села в пустую телегу и слегка хлестнула лошадь кнутом.

* * *

Когда содержимое кладовки иссякло, Варя начала подумывать о более существенных вещах: скажем, столовом серебре, шелковом постельном хозяйском белье и ювелирных украшениях. Однажды, прибирая в спальне барыни, девушка увидела серебряный браслет со вставками из чёрного агата, весьма модного в последнем московском сезоне. И, о соблазн! Она взяла драгоценность, задрала подол юбки и сунула её за резинку в чулок, сама того не понимая, что произойдёт в доме на следующий день, когда барыня обнаружит пропажу.