Глубина в небе

Он огляделся, давая скорлупкам увеличить отдельные лица. Они слушали. Согласятся ли они в конце?

– Целому жить вовеки… если мы сможем сделать Кенг Хо не просто группой торговцев, продающих товар покупателю.

Фам не много помнил из того, как говорилась речь: ее идеи и призывы давно уже стали для него привычными. Воспоминания касались лиц, – надежды, читаемой на многих из этих лиц, выжидательной настороженности – таких было гораздо больше. В конце он напомнил, что близится голосование, последнее решение о том, чего он просил.

– Итак, без вашей помощи мы наверняка падем, раздавленные тем самым колесом, которое крушит цивилизации наших клиентов. Но если вы заглянете чуть дальше моментальных торговых интересов, если сделаете дополнительные инвестиции в будущее – нет той мечты, которой мы в конце концов не достигнем.

Если бы в зале была гравитация или он был бы на поверхности планеты, Фам бы грохнулся, сходя с трибуны. Даже и так Сэмми Парк был вынужден перехватить его возле занавеса.

Над головой, сквозь занавесы, грохот аплодисментов стал еще громче.

Сура осталась в комнате перед залом, но теперь появились и новые лица – Ратко, Бутра и K°. Его первые дети, уже старше, чем он.

– Сура!

Кресло ее пыхнуло воздухом, и она проплыла к нему.

– Ты меня не поздравишь с моей речью? – улыбнулся Фам, все еще нетвердо стоя на ногах. Он протянул руки, нежно сжал в ладонях старческие руки Суры. Такие увядшие. О Сура, это должен был быть наш триумф! Сура же была готова проиграть. И теперь она была так стара, что никогда не увидит в этом – ничего, кроме поражения. Она никогда не увидит, что создали они вдвоем.

Аплодисменты над головой гремели все сильнее. Сура подняла глаза.

– Да. Ты в любом смысле выступил лучше, чем я думала. Но ты всегда был лучше, чем мог кто-нибудь себе представить. – Синтезированный голос звучал одновременно и печально, и гордо. Она показала жестом, что хочет удалиться, уйти, прочь от зала и шума. Фам вышел за ней, и шум за ним стал тише. – Но ты же знаешь, что это во многом везение? У тебя бы не было ни одного шанса, если бы катастрофа Намчена не случилась как раз перед подлетом флота флотов.

Фам пожал плечами:

– В этом, конечно, повезло. Но это и доказало, что я прав, Сура! Мы же знаем, что такой коллапс почти наверняка полностью смертелен – но мы их спасли!

Он смотрел на хрупкое старческое тело, облаченное в стеганый костюм. Но ум Суры и ее воля остались прежними, – и поддерживались медицинским оборудованием кресла. И она тряхнула головой почти естественно, как тогда, когда была молодой.

– Спасли? Конечно, вы многое изменили к лучшему, но ведь все равно погибли миллиарды. Будь честен, Фам. У нас тысяча лет ушла на подготовку этого собрания. Такое не сделаешь каждый раз, когда какая-нибудь цивилизация загремит в унитаз. И если бы не гибель Мареска, даже твоих пяти тысяч кораблей не хватило бы. Вся система осталась бы на пределе своих возможностей, ожидающей в ближайшем будущем еще большей катастрофы.

Все это было Фаму известно; с вариантами этих аргументов он спорил мегасекунды до Собрания.

– Но Намчен – самое трудное Спасение, которое может нам встретиться, Сура. Старая цивилизация, окопавшаяся, эксплуатирующая ресурсы целой солнечной системы. Куда легче было бы с планетой, которой грозит биологическая война или даже тоталитарная религия.

Сура качала головой. Даже сейчас она не хотела понять, что говорит Фам.

– Нет. Во многих случаях вы можете изменить ситуацию, но чаще все будет как на Канберре – небольшое изменение к лучшему, написанное кровью Торговцев. Ты прав: без флота флотов цивилизация в системе Намчена погибла бы. Но выжила бы часть людей на планете, могли уцелеть несколько городов в поясе астероидов. Повторилась бы старая история, и когда-нибудь снова возникла бы цивилизация, пусть даже путем внешней колонизации. Ты перебросил мост через эту бездну, и миллиарды тебе благодарны… но потребуются годы осторожного управления, чтобы вернуть систему к работе. Может быть, мы, – жест в сторону Зала Собрания, – можем это сделать, а может быть, нет. Но я знаю, что мы не можем делать этого всюду и всегда.

Сура что-то сделала, кресло пыхнуло и остановилось.

Она повернулась, протянула руки и положила их на плечи Фама. И вдруг он испытал странное чувство, почти кинестетическую память о ее руках на своих плечах и ее лице перед собой. Это была память еще с того времени, когда они не были партнерами, не были даже любовниками. Воспоминание о первых днях на «Репризе»: Сура Винж, молодая женщина, серьезная. Бывало, что она сильно сердилась на малыша Фама Нювена. Бывало, что она хватала его за плечи и пыталась ему втолковать то, чего молодой варвар не знал и знать не хотел.