Глубина в небе

Была середина дня, но если не считать горящих холодными цветами огней на деревьях и цветов жара из центра кратера, было темно, как в любую ночь. Солнце светило сверху – неясное пятнышко в небе, красноватый диск, истыканный темными рябинками.

Первый День Тьмы. Религии и нации определяли этот день с незначительной разницей. Новое Солнце начиналось с взрывной вспышки света, которой, правда, не видел никто из живых. Но угасание света – это было медленное увядание, тянувшееся весь период Света. В последние три года солнце светило бледно-бледно, едва согревая спину в самый полдень, такое тусклое, что на него можно было смотреть полностью открытым взглядом. В последний год самые яркие звезды были видны целый день. Но даже это не было официальным началом Тьмы, хотя это был знак, что зеленые растения больше не растут, что лучше бы тебе собрать главные запасы еды у себя в глубине, и что клубневые и личиночные фермы – это все, что может поддержать жизнь, пока не наступит время уходить под землю.

И в этом медленном соскальзывании в небытие что же отмечало миг – или хотя бы день – который был началом Тьмы? Аннерби посмотрел прямо на солнце. Оно было цвета теплой печи, но таким тусклым, что тепла не ощущалось. И тусклее оно уже не станет. Теперь мир будет просто выстывать и выстывать, освещенный только звездами и красноватым диском. С этой минуты воздух станет слишком холоден для дыхания. В прошлые поколения это был сигнал спешно тащить все необходимое к себе в глубину. В прошлые поколения этот миг отмечал последний шанс для отца обеспечить своим кобберятам будущее. В прошлые поколения он отмечал время высокого благородства и великого предательства и трусости, когда все, кто недостаточно подготовился, оказывались лицом к лицу с Тьмой и холодом.

Здесь, сейчас – внимание Хранка перенеслось на тех, кто был на площади между ним и деревьями. Были среди них некоторые – старые кобберы и многие из современного поколения – кто воздевал руки к солнцу и опускал их обнять землю и обещание, которое нес долгий сон.

Но воздух вокруг был мягок, как летний вечер Срединных Лет. И земля была теплая, будто ее согревало солнце Срединных Лет. И многие вокруг не замечали исчезновения света. Они смеялись, они пели – и одежда на них была дорогой и яркой, будто они никогда не задумывались о будущем. Может, богатые всегда такие.

Холодного цвета огни на деревьях наверняка питались от главной атомной электростанции, которую компании Аннерби построили в горах над кальдерой почти пять лет назад. От них светился весь лес дна котловины. Кто-то привез сюда ленивых лесных фей, выпустив их десятками тысяч. Их крылья блестели синим, зеленым и дальне-синим в свете фонарей, будто эти создания кружились синхронно с толпами под деревьями.

В лесу кобберы танцевали группами, и некоторые из самых молодых взбегали на деревья поиграть с феями. Музыка стала неистовой, когда Аннерби с охранницами добрались до края впадины и пошли вверх по пологому подъему, ведущему к виллам. Сейчас Хранкнер уже привык к виду внефазных особей. Пусть его инстинкты и называли их извращением, эти кобберы были необходимы. Он любил и уважал многих из них. Арла и Брун, идущие от него по сторонам, мягко расчищали ему путь. Обе охранницы были внефазными, около двадцати лет от роду – чуть моложе, чем сейчас малышка Виктория. Отличные кобберы, не хуже многих, с кем ему приходилось драться бок о бок. Да, раз за разом Хранкнер Аннерби постепенно смог смирить свое отвращение. Но…

Никогда я не видел столько внефазных сразу.

– Эй, старый друг, пойдем с нами танцевать!

На него напрыгнули две юные дамы и мужчина. Как-то Арла и Брун отпустили его, сами все время притворяясь веселыми танцорами. На затемненном пятачке под деревьями Аннерби заметил мерцание вроде линьки у пятнадцатилетнего. Будто все пещерные изображения греха и лени вдруг ожили. Да, воздух был приятно теплым, но он нес запах серы. Да, воздух был приятно теплым, но Хранкнер знал, что это не солнечное тепло. Нет, это был жар от самой земли, уходящий вниз и вниз, как тепло от гниющего тела. Выкопанная здесь глубина стала бы смертельной ловушкой, такой теплой, что плоть спящих сгниет в оболочках.

Аннерби не знал, как этого добились Арла и Брун, но они трое все же оказались на дальнем конце леса. Здесь все еще были толпы под деревьями – но уже не такие маниакальные, как на самом дне. Танцы стали настолько спокойнее, что хоть одежда не рвалась. Лесные феи без боязни садились на куртки, сидели и покачивали цветными кружевами крыльев с ленивым бесстыдством. По всей планете эти создания уже давно сбросили крылья. Пять лет назад Аннерби шел по улицам Принстона после сильных заморозков, и под ногами хрустели тысячи цветных лепестков, крыльев умненьких лесных фей, уже закопавшихся поглубже, чтобы отложить яйца. Эти, ленивые, может быть, видели чуть больше летнего времени жизни, но они обречены… или должны быть обречены.