Глубина в небе

В следующий раз, когда Анне Рейнольт будет себя настраивать, она падет жертвой такого несчастного случая.

Его уже нет в Озерном Парке почти сто секунд. Дзау Цинь набирает маленькие группы покатать на лодке. Кто-то все-таки свалился в воду.

Отлично. Это даст мне еще время.

Фам снял кожух с контроллера. В нем находились интерфейсы к сверхпроводникам. Такие штуки могут отказывать, в редких случаях – без предупреждения. Ослабить переключатель, подстроить программы управления, чтобы они узнали Рейнольт, когда она в следующий раз использует аппаратуру на себе…

С тех пор, как он вошел в клинику, активные локализаторы, принесенные им с собой, рассеялись уже по всей комнате. Как слабый свет, уходящий все дальше и дальше в полную темноту, открывая все больше и больше предметов. Он поставил эти образы на низший приоритет, пока изучал переключатель почти микроскопическим зрением.

Что-то мелькнуло – подвижное. Он уловил мелькнувшую ногу в штанине на краю одного из фоновых образов. Кто-то прятался в мертвой зоне за ящиками. Фам ориентировал туда локализаторы и нырнул в открытое пространство над ящиками.

Женский голос:

– Схватиться за упор и не двигаться!

Анне Рейнольт. Она вынырнула из-за ящиков как раз чуть дальше, чем он мог бы достать. И держала указку, будто это оружие.

Рейнольт остановилась у потолка и направила указку на него.

– Рука за рукой вернитесь к стене.

На миг Фам колебался на грани прямой атаки. Указка может быть блефом, но если даже она связана с пушкой, какая разница? Игра окончена. Единственная оставшаяся возможность – быстрое и ошеломляющее нападение, здесь и под взглядом локализаторов всего Хаммерфеста. А может, и нет… Фам отступил к стене, как ему было сказано.

Рейнольт вышла из-за ящиков, зацепившись ступней за скобу. Указка в ее руке не качнулась.

– Итак, мистер Фам Тринли? Приятно, наконец, узнать правду.

Свободной рукой она отвела волосы с лица. Скорлупки были прозрачны, и глаза хорошо видны. Что-то в ней было необычное. Лицо было бледно и холодно, как всегда, но на обычное нетерпение и безразличие наложился какой-то триумф, сознательное самодовольство. И… и на губах ее была, хотя и неуловимая, но точно улыбка.

– Вы мне поставили ловушку, Анне?

Он всмотрелся, и в покоях Нау увидел, что принял за Анне Рейнольт изображение на обоях, свободно лежащих на кровати. Она затемнила глаза, что было очень на нее похоже, и перехитрила его простым видеоизображением.

Она кивнула.

– Я не знала, что вам, но поставила. Давно уже было ясно, что кто-то манипулирует моими системами. Вначале я думала, что это Ритцер или Кэл Омо играют в политические игры. Вас я рассматривала как возможного кандидата, человека, который слишком часто оказывается в центре событий. Сначала старый дурак, потом старый работорговец, скрывающийся под маской дурака. Теперь я вижу, что имею дело с чем-то большим, мистер Тринли. Вы в самом деле думали, что вечно сможете обманывать системы предводителя?

– Я… – Зрение Фама покинуло комнату и оглядело Озерный Парк. Пикник продолжался. Сам Томас Нау с Чиви присоединились к катающимся на лодке. Фам взял лицо Нау крупным планом: он был без скорлупок. Так не поступает человек, наблюдающий за засадой. Он не знает! – Я очень боялся, что не смогу обманывать системы вечно – в частности, вас.

Она кивнула:

– Я так и думала, что кто бы это ни был, он метит в меня. Я критический компонент. – Она на миг отвела взгляд от него, на открытый контроллер. – Вы знали, что мне в следующую мегасекунду предстоит подстройка?

– Да. – И подстройка тебе нужна больше, чем я думал. В нем всколыхнулась надежда. Она вела себя как персонаж из идиотского приключенческого романа. Она не сказала начальнику, что собирается сделать. Наверняка за ней никто не стоит. И теперь она тут плавает и болтает! Заставь ее продолжать говорить. – Я думал, что могу ослабить переключатели. Когда вы воспользуетесь аппаратурой, ее заклинит на высоких значениях и…

– И у меня произойдет массивный разрыв капилляров? Очень жестоко, очень грубо, мистер Тринли. Да, но ведь у вас не хватило бы ума попытаться перепрограммировать?

– Нет. – Насколько она отклонилась от калибровки? Ударь на эмоции. – А кроме того, я хотел вашей смерти. Вы, Нау и Брюгель – единственные тут настоящие звери. Вы единственная, до кого я могу добраться.

Она улыбнулась шире: