Глубина в небе

– Что с тобой стряслось, Траг? Я тебе сказала, что нам надо…

В комнату вошла Анне Рейнольт. Она сразу просекла картину, но ей не от чего было оттолкнуться.

А Фам действовал так же быстро, как она. Рука его повернулась, пистолет выстрелил, и Рейнольт дернулась в судороге. Через мгновение ее тело сотряслось от странного стука. Фам повернулся к Трагу с еще более широкой улыбкой.

– Разрывные дротики, знаешь, что это? Они проникают внутрь, потом – бум! – и твои кишки превращаются в котлету.

Цвет лица Трага стал бледной тенью пепла.

– Уг… гу.

Он глядел на тело своей бывшей госпожи-рабыни, и, казалось, его сейчас стошнит.

Фам постучал Трага по груди пистолетом.

– Траг, друг мой, зачем ты такой мрачный? Ты же нормальный эмергент, а Рейнольт – зипхед, мебель. – Он махнул рукой в сторону тела Рейнольт, которое перестало биться в судорогах и обмякло, как свежий труп. – Так что давай уберем этот мусор с дороги, и ты покажешь мне, как отрубить связь зипхедов.

Он ухмыльнулся еще шире и отошел сдвинуть тело. Направляясь к двери, Траг заметно дрожал.

Когда Силипан отвернулся, хватка Фама на теле Анне стала из небрежной бережной. Господи, звучало как настоящий взрыв, не как оглушающий дротик с хлопушкой. Уже целая жизнь прошла, как он последний раз использовал этот трюк – что если он перестарался? Впервые с момента, когда он начал действовать, страх пробился сквозь прилив адреналина. Фам коснулся рукой ее шеи сбоку… и нащупал сильный и ровный пульс. Анне была глубоко оглушена и ничего больше.

Фам снова нацепил на лицо хищную улыбку и вышел за Трагом в общий зал зипхедов.

54

Все-таки репортеры смеялись последними. Что из того, что служба безопасности Аккорда перекрыла мамин выход из самолета? Через несколько минут она оказалась на территории Зюйдландии – и местные службы новостей с удовольствием показали Викторию Смит и всех сопровождающих ее лиц. У мамы был такой же спокойный и военный вид, как всегда… но несколько минут Виктория Лайтхилл чувствовала себя маленьким ребенком, а не лейтенантом разведслужбы. С мамой было так же плохо, как в то утро, когда погибла Гокна. Мама, зачем ты взяла этот риск на себя? Но Вики знала ответ. Генерал больше не имела значения для той колоссальной контрразведывательной операции, что задумали они с папой, и теперь она могла помочь тем, кого подвергла величайшей опасности.

Клуб унтер-офицеров был наполнен народом, который обычно уже спал бы или искал других развлечений. Здесь было место, приходя куда, они были почти что снова на работе. И сразу «работа» явно стала самой важной вещью, которую может делать коббер.

Виктория брела мимо аркадных игр, давая знать своей группе, что все в порядке. Наконец она села на насест рядом с Брентом. Брат не снял игрового шлема. Руки его постоянно двигались по игровой консоли. Она постучала его по плечу.

– Мама сейчас будет говорить.

– Я знаю, – только и сказал Брент. – Девятый номер видит нашу операцию, но пока еще не может догадаться до правды. Девятый думает, что проблема местная.

Вики чуть не стянула шлем с головы брата. Черт, с тем же успехом я могла бы быть слепой и глухой! Вместо этого она вынула из куртки телефон и отстучала номер.

– Пап? Мама начала говорить.

* * *

Речь была короткой. Речь была хорошей. Она блокировала угрозу с юга. И что с того? Все равно приезд туда был слишком большим риском. На дисплеях над баром с шипучкой Вики видела, как генерал вручает Тиму свое формальное предложение для передачи парламенту. Может, в конце концов это получится. Может, полет стоил того.

Прошло несколько минут. Камеры в Зале Парламента панорамировали во все стороны. Мама с дядей Хранком сошли с платформы. Подошла угрюмая маленького роста кобберша в темной одежде. Пьетра. Они спорят…

И вдруг все это потеряло значение. Брент рядом с ней пожал плечами.

– Плохие новости, – сказал он, не снимая игрового шлема. – Я потерял всех. Даже нашего старого друга.

Лайтхилл спрыгнула с насеста и махнула своей команде. По эффекту этот жест можно было сравнить с пронзительным свистом. Вся группа уже была на ногах с надетыми сумками и летела к двери. Брент сорвал с себя шлем и побежал впереди Лайтхилл.

Позади она видела удивленные взгляды, но публика в клубе слишком влипла в телевизор, чтобы обратить внимание всерьез.

Группа слетела уже на два этажа, когда заорали сигналы боевой тревоги.