Глубина в небе

– Я думаю, мы справимся, Чиви. Послушай, в L1-А есть медицинская автоматика…

Чиви откинулась на спинку.

– Арсенал… – Но она не отводила глаз от отца, и ужас постепенно сменялся задумчивостью. Вдруг она отвела глаза и кивнула: – Да.

Катер рванулся вперед, заставив Нау и его людей быстро схватиться за упоры. Чиви отключила осторожную автоматику катера.

– Что случилось, Томас? Есть у нас шанс?

– Я думаю, да. Если доберемся до L1-А.

Он пересказал историю предательства, почти правдивую, если не считать эпизода с Али Лином.

Чиви плавно перевела катер в торможение. Но голос ее дрожал и почти срывался на плач:

– Снова как Бойня Дьема? И если мы их сейчас не остановим, все погибнем. И пауки тоже.

То, что надо! Не будь Чиви так недавно промыта, это были бы очень опасные мысли. Еще несколько дней – и она могла бы сложить сотни мелких несовпадений, она бы быстро додумалась до правды. Но в ближайшие несколько килосекунд аналогия с Дьемом работает в пользу Нау.

– Да! Но на этот раз, Чиви, мы можем их остановить!

Катер быстро снижался к Алмазу-1. Солнце висело тусклой красной луной, свет его блестел на украденном снегу. Хаммерфест исчез за углом. Скорее всего, Фам Нювен пойман в Мансарде. Этот человек – гений, но он добился только половины победы. Он отрезал службы зипхедов, но не остановил операцию на Арахне и не связался с союзниками.

А в этой игре половина победы не считается. Через несколько сот секунд у меня будет вся огневая мощь L1-А. Стратегия выкристаллизуется в гарантированное уничтожение, и собственная моральная слабость Фама Нювена отдаст все в руки Томаса Нау.

Эзр не терял сознания – если бы это случилось, ему бы уже не очнуться. Но на какое-то время все сознание обратилось внутрь, на цепенящий холод, на рвущую боль в плече и руке.

Позыв вдохнуть воздух в легкие становился непреодолим. Где-то должен быть воздух, в парке было столько простора для дыхания. Но где? Он повернулся туда, откуда искусственное солнце светило ярче всего. Какие-то остатки рассудка отметили, что вода пришла оттуда. Теперь она падает. Плыви на свет. Он зашевелил ногами и изо всех сил стал загребать здоровой рукой.

Вода. Еще вода. Вода навеки. Красноватая в солнце.

Он вылетел на поверхность, откашливаясь и блюя, дыша наконец. Вокруг него было море. Оно вертелось и вздымалось, и горизонта не было. Как в пиратских романах о Канберре, которые он смотрел в детстве – он был моряк, попавший в последний мальстрем. Он глядел вверх, где клубилась и смыкалась над ним вода. Его вид на море был пузырем метров пять в диаметре.

Вместе с ориентацией вернулись какие-то здравые мысли. Эзр вывернулся, посмотрел назад. Никто не преследует. Но это, быть может, неважно. Вода была окрашена его кровью, он ощущал ее на вкус. Холод, уменьшивший кровотечение и частично унявший боль, парализовал ноги и здоровую руку.

Эзр глядел сквозь воду, пытаясь оценить, насколько далеко этот пузырь от внешней поверхности. Вода на солнечной стороне не казалась глубокой, но… Он глянул вниз и назад, туда, где был лес. Сквозь размывающий и искажающий поток были видны остатки деревьев. И эта вода была не глубже дюжины метров. Я вне главной массы. Его пузырь сам по себе был заключен в свободную каплю, медленно плывущую вдоль неба Северной Лапы.

И дрейфующую вниз под влиянием микрогравитации и столкновения моря с крышей пещеры. Эзр оцепенело смотрел, как вокруг него поднимается земля. Он упадет на ложе озера недалеко от причала.

Когда это случилось, столкновение было медленным, как во сне, медленнее метра в секунду. Но вода заплескалась быстро, брызгаясь и разбиваясь на струи. Он ударился ногами и ягодицами и отпрыгнул вверх в скачущем и вертящемся потоке водяных шаров. Повсюду раздавались плещущие хлопки, как бездумные механические аплодисменты. Каменное основание причала было всего в метре. Эзр протянул руку, почти остановив собственное вращение. Тут раненое плечо коснулось камня, и все исчезло во вспышке боли.

Он потерял сознание только на секунду или две. Когда оно вернулось, он увидел, что находится метрах в пяти над ложем озера. Возле покрытых мхом и травой камней, на старом уровне моря. А хлопки… Он оглядел дно. Сотни стабилизирующих сервоклапанов, выполняющих тот самый саботаж, который заставил море двигаться.

Он полез по грубому камню мола. Всего несколько метров до верха, до дома… до того места, где был дом. Фундамент можно было узнать. И основания стен. Но миллион тонн воды, даже при медленном движении – этого хватило, чтобы снести все остальное. Все обратилось в развалины и горы щебня.