Глубина в небе

Прошло одиннадцать лет с тех пор, как перепуганный тринадцатилетний мальчишка был увезен с Канберры.

Сура только что вернулась из анабиоза. Возвращение, которого Фам ждал со все растущим желанием… с самого момента ее ухода. Ему столько хотелось ей рассказать, столько показать, столько у нее спросить. Но, когда наступило наконец ее время, он не смог заставить себя встать у гроба и приветствовать ее приход.

Она нашла его в отсеке оборудования в корме – в крохотной нише с настоящим окном на звезды. Место, которое Фам забил за собой несколько лет назад.

Она отодвинула легкую пластиковую завесу у входа.

– Привет, Фам!

У Суры на лице играла странная улыбка. Сама она казалась странной. Такой молодой… На самом деле она просто не постарела. А Фам Нювен прожил уже двадцать четыре года. Он махнул ей рукой, приглашая войти в тесноту ниши. Она проплыла мимо него и повернулась. С лица над веселой улыбкой смотрели серьезные грустные глаза.

– Ты вырос, друг.

Фам затряс было головой.

– Да. Но я… ты все равно впереди меня.

– Может быть, в чем-то. Но как программист ты лучше меня раза в два. Я видела решения, которые ты сделал для Сенга на последней Вахте.

Они сели, и она расспросила его о проблемах Сенга и его решениях. Бойкие слова и бравада, которые он репетировал весь последний год, вылетели из головы, и речь его состояла из неуклюжих попыток и остановок. Сура, кажется, не заметила.

Проклятие, как человек Кенг Хо должен брать женщину?

Он вырос на Канберре, веря в рыцарство и самопожертвование… но постепенно понял, что на самом деле все совсем не так. Джентльмен просто хапает то, что хочет, если только более сильный джентльмен еще это не хапнул. Личный опыт Фама был ограниченным и совершенно не типичным: бедняжка Синди хапнула его. В начале последней вахты он попробовал применить истинный метод Канберры к одной из женщин экипажа. Цина Рао сломала ему руку и подала официальную жалобу. Сура наверняка узнает об этом рано или поздно.

От этой мысли тонкая нить разговора ускользнула от Фама совсем. Он смотрел на Суру в неловком молчании, потом вдруг выпалил заявление, которое берег в секрете до какого-нибудь особого момента.

– Я… я собираюсь уйти с Вахты, Сура. Начать наконец анабиоз.

Она серьезно кивнула, будто и не догадывалась.

– Знаешь, что меня добило в конце концов? Какая соломинка сломала спину верблюду? Это было три года назад. Ты была вне Вахты… – и я понял вдруг, как долго я тебя еще не увижу. – Я пытался заставить работать второй уровень программ небесной механики. Для этого надо малость по-настоящему разбираться в математике, и я поначалу сильно застрял. Тогда я послал все к черту и пошел сюда просто посмотреть на небо. Я так уже делал. С каждым годом мое солнце все меньше и дальше. Это страшновато.

– Могу понять, – согласилась Сура. – Но я не знала, что можно смотреть прямо назад, даже отсюда.

Она придвинулась с сорокасантиметровому иллюминатору и убрала свет.

– Можно, – подтвердил Фам, – как только глаза привыкнут. – В нише стало темно, как в угольной яме. Это было настоящее окно, а не дисплей с усилением. Фам пододвинулся к Суре. – Видишь, четыре яркие звезды Копьеносца. Звезда Канберры чуть удлиняет его копье. – Глупо! Она же не знает неба Канберры! Он продолжал что-то говорить, не соображая сам, что, лишь бы скрыть то, что чувствовал. – Но даже не это меня добило: ну, стало мое солнце обычной звездой, ну и что? Дело вот в чем: вот созвездия – Копьеносец, Дикий Гусь, Плуг. Я пока еще могу их узнать, хотя их форма изменилась. Я знаю, этого и надо было ожидать. Я рассчитывал и куда более сложные вещи. Но вот это меня стукнуло. Через одиннадцать лет мы уйдем так далеко, что изменится все небо. Тут-то до меня дошло, как далеко мы забрались и как очень далеко еще отправимся.

Он сделал в темноте жест рукой, и его ладонь легонько хлопнула по гладкой выпуклости ее штанов сзади. У Фама перехватило горло, и бесконечно долгое мгновение его рука застыла, и пальцы касались обнаженной плоти над поясом брюк. Он не заметил раньше – ее блузка была даже не заправлена в штаны. Рука его скользнула вперед, вокруг ее талии, вверх по гладкой кривизне живота, и остановилась только коснувшись грудей. Это был хапок. Измененный, неуверенный, но определенно хапок.

Реакция Суры была столь же быстрой, как у Цины Рао. Она вывернулась, грудь ее вдвинулась в его другую руку. Фам не успел отойти с ее дороги, как рука Суры охватила его за шею, пригнула вниз… в долгом, крепком поцелуе. Искры били в тело там, где его губы касались ее губ, где лежала его рука, где она вдвинула ногу между его ног.