Стрелок

Обломки кораблекрушений, подумал стрелок. Всего лишь бессмысленные обломки в песке, который когда-то был морем.

А теперь еще — железная дорога.

— По ней и пойдем, — сказал он.

Мальчик в ответ промолчал.

Стрелок загасил факел, и они легли спать. Когда же стрелок проснулся, оказалось, что мальчик уже не спит. Он сидел на железном рельсе и смотрел на стрелка, ничего не различая в кромешной тьме.

Они зашагали вдоль рельсов, точно парочка слепых: стрелок — впереди, мальчик — следом. Они шли, пробираясь наощупь, стараясь, чтобы одна нога все время касалась рельса. И снова единственным спутником их был рев бегущей по правую руку реки. Они шли молча, и так продолжалось три периода бодрствования подряд. Стрелку не хотелось даже связно мыслить, не говоря уж о том, чтобы биться над составлением плана дальнейших действий. И спал он без сновидений.

А во время четвертого периода они в полном смысле слова наткнулись на брошенную дрезину.

Стрелок ударился о нее грудью, мальчик — он шел по другой стороне — головой. Прямо лбом. Он даже упал, вскрикнув.

Стрелок немедленно зажег факел.

— Ты как там, нормально?

Слова прозвучали резко, едва ли не раздраженно. Даже сам он невольно поморщился.

— Да.

Мальчик осторожно потрогал голову, потом тряхнул ею, как будто затем, чтобы самому убедиться, что все действительно с ним в порядке. Они подошли, чтобы взглянуть, во что же такое они вписались.

Оказалось, что это какой-то плоский квадрат из металла, безмолвно стоящий на рельсах. В центре платформы из пола торчала какая-то ручка наподобие тех, которые нужно качать как рычаг: взад-вперед. Стрелок не знал, что это за штуковина, но мальчик узнал ее сразу:

— Это дрезина.

— Что?

— Дрезина, — нетерпеливо повторил мальчик. — Как в старых фильмах. Смотрите.

Парнишка взобрался наверх и подошел к рычагу. Ему удалось опустить его вниз, но для этого парню пришлось повиснуть на ручке всем своим весом. Мальчик натужно закряхтел. Дрезина продвинулась немного вперед по рельсам — бесшумно, точно фантом вне времени.

— Работает, только тяжеловато идет, — сказал парнишка, словно извиняясь.

Стрелок тоже взобрался на платформу и нажал на рычаг. Дрезина послушно двинулась вперед, немного проехала и остановилась. Стрелок почувствовал, как у него под ногами провернулась ведущая ось. Ему понравилось это новое ощущение. Понравился сам процесс. Это был первый за многие годы древний механизм, не считая того насоса на станции, который работал исправно. Ему это понравилось, но и встревожило тоже. Эта машина гораздо быстрее доставит их по назначению: к месту, где свершатся их судьбы. Опять — поцелуй Иуды, подумал стрелок и понял вдруг, что человек в черном подстроил и это тоже: чтобы они нашли эту машину.

— Правда, здорово? — Голос парнишки был преисполнен искреннего отвращения.

— Что это — фильмы?

Джейк не ответил. Они так и стояли посреди этой черной тишины, как будто в могиле, где нету жизни. Стрелок слышал только, как внутри его тела работает организм, и еще — дыхание мальчика. Вот и все.

— Вы станете с той стороны, а я — с этой, — распорядился Джейк. — Вам придется немного ее потолкать самому, пока она как следует не разгонится. А потом я могу помочь. Раз вы толкнете, раз — я. И мы поедем. Понятно?

— Понятно.

Стрелок сжал кулаки в беспомощном жесте отчаяния.

— Но вам придется толкать одному, пока она не разгонится, — повторил мальчик, глядя прямо на стрелка.

А перед мысленным взором стрелка неожиданно встала живая картина: Большой Зал через год после весеннего бала. Зал, лежащий в руинах, разоренный восстанием, гражданской войной и вторжением. Следом нахлынули воспоминания об Элли, той, со шрамом, женщине из Талла, которая упала сраженная пулями из его револьверов. Он убил ее своими руками — рефлекторно, безо всякого злого умысла. Потом стрелок вспомнил Жами. Его лицо, такое печальное в смерти. Лицо Сьюзан — искаженное плачем. Все мои старые друзья. Стрелок улыбнулся зловещей улыбкой.

— Значит, буду толкать, — сказал он.

И взялся за дело.

Они катились сквозь тьму, теперь гораздо быстрее, поскольку им больше не надо было вслепую нащупывать путь. Постепенно застарелая неподвижность дрезины, копившаяся веками, раскочегарилась, и машина пошла более гладко. Мальчик честно пытался помочь, и стрелок иной раз давал ему потолкать, но большей частью он трудился один, размашистыми движениями качая рычаг вверх-вниз. Река оставалась единственным их попутчиком, то подступая поближе, то уходя дальше вправо. Однажды они пронеслись сквозь громадную и грохочущую пустоту, словно по гулкому нартексу доисторического собора. А в другой раз шум воды почти замер вдали.