Пирсинг для ангела

Татьяна Луганцева

Пирсинг для ангела

Глава 1

«Его могучая грудь вздымалась под тонким шелком рубашки от желания овладеть Дианой. Никогда еще огонь страсти не разгорался в душе Ричарда с такой силой…» – написала Маргарита, для друзей просто Рита, и положила дорогую ручку на поверхность дубового стола, явно повидавшего многое на своем веку. От долгого писания ныли пальцы.

Маргарита Тихоновна Крапивина была достаточно известной писательницей женских любовных романов. Литературной деятельностью Маргарита занималась почти десять лет и уже стала автором тридцати произведений.

С детства она много читала, поэтому ей, приехавшей из маленького провинциального городка, с первого раза удалось поступить на факультет журналистики Московского университета. С этого момента у Риты и закончилось спокойное, размеренное детство, и началась суматошная студенческая юность среди творческих людей в крупнейшем мегаполисе. И это действительно, можно было назвать двумя разными жизнями, по качеству, по темпу, по степени внутренней свободы. Ей пришлось словно рождаться заново, привыкать к новой действительности.

Нельзя не отметить, что Рита не вписалась в коллектив продвинутой столичной молодежи. Они оставались москвичами, а она – провинциалкой, которой придется, по их представлениям, ой как попотеть, прежде чем она станет чем-то или кем-то.

Нет, училась она прилежно, в противоположность наслаждавшимся студенческой вольницей однокурсникам. Ее так и звали «ботаничка» или «женщина в футляре». Она не ходила на вечеринки, дискотеки, не участвовала в шумных тусовках – ей там становилось неуютно, неинтересно. Зато в библиотеке Рита всегда была родным человеком, на всех лекциях сидела в первых рядах, с утра до вечера корпела над учебниками и ко всем заданиям относилась с особой тщательностью и старанием. Она никогда не позволяла себе прийти на семинар с неподготовленным заданием.

Короче, если бы не ее продвинутая подруга – москвичка Люся Мерцалова, Рита совсем бы загнулась в общежитии большого города, уйдя в науку.

Люся являлась полной противоположностью Риты, как внешне, так и внутренне. Маргарита до сих пор со смехом вспоминала их перепалки на первом курсе.

– Как же я так жестоко обманулась? За что мне все это?! – кричала Люся, стоя посреди комнаты в нижнем белье, не в состоянии найти свою одежду, сваленную в кучу, только неизвестно в какую из куч. – В школе ходи по струнке! Дома – шаг влево – вправо карается расстрелом! И вот, наконец-то я заключаю с родителями пакт о ненападении! Я поступаю в институт, а они немного «отпускают поводья. Чтобы оказаться на свободе, я даже уговорила их отпустить меня жить в общежитие. И что я получаю?! Самую занудную соседку в мире! Мисс порядочность! Скукота! Столько, сколько ты сидишь за учебниками, никто не сидит! Это же с ума сойти! А я все время тебе мешаю! Я не могу повеселиться и привести друзей, повсюду за нами следят твои осуждающие глаза. Ладно сама не пьет, не курит, так она и мне не дает! Парню нельзя остаться на ночь, ее, видите ли, это смущает! – сердилась Люся.

– Я не хочу участвовать в вашем распутстве, – поджимала губы Рита.

– «Не хочу участвовать», – передразнивала ее Люся. – Размечталась! А я и не предлагаю тебе спать с моим парнем. Я с ним сама спать буду!

– Но комната-то у нас одна! Я не хочу даже косвенно в этом участвовать, – не сдавалась Маргарита.

– Знала бы ты, что творится в других комнатах общежития! – закатывала глаза Люся.

– И знать не хочу! – хлопала книжкой по столу Рита.

– Принципиальная ты наша! Если бы я знала, что мне подсунут такую соседку, я бы дома осталась! По крайней мере, родители разрешали приводить к себе в комнату молодых людей, – сокрушалась Люся.

– Там у тебя СВОЯ комната, а здесь она общая! Так что будь добра соблюдать правила совместного проживания, то есть общежития.

– Опа! – даже растерялась Люся. – Откуда ты только взялась на мою голову?

– Из Ярославской области.

– Красивое у тебя только имя! – выпаливала в заключение свою знаменитую фразу Людмила.

Были они разными – день и ночь, лед и пламя.

Люся старалась привлечь всеобщее внимание, поэтому часто напоминала новогоднюю елку. Во времена тотального дефицита она умудрялась доставать какие-то немыслимые шмотки от своих друзей-фарцовщиков. Так ей мало было – она еще и сама выдумывала с этими вещами разные «извращения», как выражалась Рита. То ножницами настрижет себе бахромку по подолу, то джинсы сварит в какой-то гадости, которая пахнет так, что дихлофос не нужен, причем всему общежитию.