Белые тапочки от Версаче

Екатерине ничего не оставалось делать, как взять пакет с какими-то продуктами. Мокрая, уставшая и валившаяся с ног от слабости, Катя брела по улице. Увидев перед собой зеленый крест аптеки, вошла внутрь и купила, потратив все свои деньги, лекарства для Ивана Федоровича вместо разбитых. Лекарства, как назло, оказались дорогостоящими, но Катя не могла поступить по-другому. Катя добралась до дома Ивана Федоровича, поднялась на второй этаж и остановилась у его двери, прислонившись к ней лбом. Сил, чтобы достать ключ, который старик вручил ей, и открыть дверь, у Кати не было, и поэтому она нажала кнопку звонка.

– Что такое? Катя, вы, что ли? Ну я же специально дал ключ! – прохрипел недовольный голос Ивана Федоровича. – Зачем старика тревожите?

Дверь открылась, Катя стояла с совершенно белым лицом и огромными невидящими глазами смотрела в проем квартиры.

– Что? Что с вами? – оторопел старик.

– Вот… Иван Федорович, я и пришла… – сказала она, едва разлепив губы, покрытые словно восковой пленкой, и повалилась на него ничком.

Глава 4

Сначала было очень плохо, плохо всему организму в целом. Ее тошнило, мутило, ломало, сжимало… А потом внезапно стало легче. Просто резко взяло и отпустило, словно по мановению волшебной палочки, как будто кто-то сверху дал команду отпустить эти адские вожжи, скрутившие ее бедное тело. Катя открыла глаза, и сразу же яркий свет на мгновение ослепил ее.

Лежать ей было удобно, а вот дышать – очень тяжело.

Сначала она увидела очертания предметов, а затем сами предметы: красивую картину на стене, окно с атласными занавесками, старинный комод, большой шкаф из темного дерева с зеркалом, мерно идущие на стене ходики и встревоженное лицо какого-то старика напротив.

– Пришла в себя… – гулким голосом сказал он.

– Хорошо, кризис миновал, – ответил ему женский голос, – будете делать все, как я велела, дней через семь встанет на ноги. Я буду приходить каждый день, но если станет хуже, все же вызовите «ноль три», – сказала женщина и склонилась над Катей.

Катя наконец-таки увидела и ее: женщину лет пятидесяти, в белом халате, со строгим лицом без косметики и с гладко зачесанными назад волосами русого цвета.

– Ну что же вы, милочка… так не бережете себя? Разве так можно? Коллега, а о себе кто будет думать? Ладно, я ухожу и оставляю вас в надежных руках, поправляйтесь.

Лицо женщины исчезло из поля зрения Кати, а вскоре она услышала и удаляющийся стук каблуков. Над ней снова нависло лицо старика.

– Где я? – спросила Катя.

– Ты не узнаешь меня? – удивился старик.

– Вас я узнала, Иван Федорович, я не пойму, где я и что я тут делаю?

– Ну уж, милочка, это лучше у вас спросить. Заявились ко мне буквально в невменяемом состоянии, сама смерть, наверное, лучше бы выглядела, повалились на меня…

– Я?

– А кто ж еще? Прямо-таки свалили старика с ног, чуть шейку бедра из-за вас не сломал, что чревато в моем возрасте… и упали без чувств и без сознания. Вы меня, между прочим, очень напугали, Катерина! Кто мне теперь компенсирует потраченные нервы! – разошелся старик. – Я, между прочим, коммерческую медицину нанимал за мной ухаживать, а не пугать до смерти!

– Простите меня, – сказала Катя.

– «Простите»! – передразнил ее Иван Федорович. – «Простите» на хлеб не положишь! Я еще жалобу на тебя напишу, вот только поправишься, кстати, как ты себя чувствуешь?

– Да вроде ничего… словно заново родилась. А кто это приходил? – поинтересовалась Катя.

– Ясно кто, врачиха, тоже из коммерции, Ульяна Дмитриевна, неплохая женщина. Сказала, что у тебя был этот… солнечный удар… Нет! Не солнечный, а тепловой удар. Такая, мол, высокая температура была, что градусника не хватало. Она тебя внимательно осмотрела, послушала, смерила давление, сделала сразу два жаропонижающих укола и что-то еще для сердца. Что же ты так себя доводишь-то? Еще в легких какие-то хрипы, вернее, в бронхах, но чтобы не перешло на легкие, надо соблюдать постельный режим и колоть два раза в день какие-то лекарства. Вот Ульяна Дмитриевна тут все расписала, – Иван Федорович протянул Кате листок с врачебным назначением.

Катя пробежала листок глазами.

– Антибиотик, витамины, противовирусное…

– Обильное питье, – добавил Иван Федорович и показал рукой на огромный графин, наполненный какой-то малиновой жидкостью, – сам сварил из клюквенного и черносмородинного варенья.

– Спасибо, мне ужасно неудобно, что я вас так напрягла. Я не знала, что так получится, такой вирус где-то подхватила… Действительно, пришла к вам с лечением, а получилось, что сама слегла, да еще и вас напугала. Я сейчас уйду, не беспокойтесь, – засобиралась Катя, окончательно пришедшая в себя.