Тень твоей улыбки

– Тони, ты имеешь в виду ту леди, о которой мы говорили по дороге сюда? – спросила Розали. – Леди, которую сегодня хоронили?

– Да, миз Морроу. Возможно, ее машина будет продаваться.

– Позаботься об этом, Тони, – сказал Тед. – Не тяни время. На рынке не много десятилетних «кадиллаков». Надеюсь, удастся его купить.

– Съезжу к ее дому. Может, кто-нибудь посоветует, к кому обратиться, – решительно заявил Тони. – Мне очень понравилась миз Морроу, и у меня такое чувство, что я ей тоже понравился.

«И у меня есть странное предчувствие, что она хотела бы, чтобы я купил ее машину», – подумал он.

57

Пройдя через унизительную процедуру снятия отпечатков пальцев, фотографирования и полного личного досмотра, Питер Гэннон был наконец водворен в камеру забитой до отказа шумной нью-йоркской городской тюрьмы, куда помещались заключенные, ожидающие суда в округе Манхэттен.

Каждая частичка его существа протестовала. Всем, кто мог его услышать, ему хотелось прокричать, что, несмотря на всю ненависть к Рене, он ни за что бы ее не тронул. В субботу утром он прочитал в газете, взятой у сокамерника, что в его офисе был найден подарочный пакет и деньги. После этого он просидел в оцепенении до вечера, когда к нему пришел адвокат, нанятый Сьюзен.

Вручив свою визитку, адвокат представился.

– Харви Рот, – произнес он низким, но звучным голосом.

Питер взглянул на него, словно по-прежнему находясь во власти ночного кошмара. Рот был плотным мужчиной с волосами стального цвета, в очках без оправы на худощавом лице. На нем был темно-синий костюм и голубая рубашка с галстуком.

– Вы много берете? – спросил Питер. – Должен прямо вам сказать, что я разорен.

– Много, – спокойно ответил Рот. – Ваша бывшая жена Сьюзен выплатила мне предварительный гонорар и гарантировала оплату вашей защиты.

Все-таки Сьюзен это сделала, подумал Питер. Еще одно болезненное напоминание о том, какой она человек, и о том, что он променял ее на Рене Картер.

– Мистер Гэннон, полагаю, вы знаете, что деньги, которые, согласно вашему утверждению, вы отдали Рене Картер, обнаружены в ящике с двойным дном вашего письменного стола? – спросил Рот.

– Я даже не подозревал, что в моем столе есть ящик с двойным дном, – монотонно произнес Питер. Видя недоверчивый взгляд Харви Рота, он почувствовал, как все глубже увязает в зыбучем песке. – Четыре года назад, когда фонд Гэннона и инвестиционная фирма моего брата Грега переехали в центр «Тайм-Уорнер», мы наняли дизайнера для переделки офисов. Я попросил, чтобы нанятый специалист занялся также моим новым театральным офисом. В то время дела мои шли хорошо и у меня был большой офис на Западной Пятьдесят первой улице. Два года назад, когда я сократил штат служащих, пришлось избавиться от большей части мебели, но письменный стол остался.

– Кто был дизайнером? – спросил Рот.

– Не знаю ее имени.

– Вы с ней не встречались? Разве она не показывала вам эскизы и образцы?

– Обычно я не вникаю в детали, – со вздохом откликнулся Питер. – Мне понравилось, как она оформила офисы в «Тайм-Уорнер».

– Вы не обсуждали с ней стоимость проекта? – спросил Рот.

– За все платил фонд, поскольку он спонсировал мои театральные постановки. То есть фонд выделил грант, включающий расходы на мой офис.

– Понятно, мистер Гэннон. Так вы утверждаете, что не знали о существовании в ящике вашего стола двойного дна?

– Клянусь, клянусь, что не знал.

Питер зарылся лицом в ладони в надежде, что сможет отгородиться от назойливых вопросов Харви Рота.

– И вы не знаете имени дизайнера, купившего для вашего офиса письменный стол?

– Нет, – устало ответил Питер. – Позвольте повторить еще раз. Я не знаю ее имени. Я попросил секретаршу Грега заняться моим новым офисом. Не думаю, что я вообще видел эту женщину. Она выполняла работу, пока я был в отъезде с Рене.

«Куда мы ездили в тот раз? – вспоминал он. – Ах да, остров Парадиз». Питеру удалось подавить приступ горького смеха.

– Как же мне узнать, кто был дизайнером? – настаивал Рот.

– Вам поможет секретарша моего брата. Она обычно занимается подобными вещами.

– Как ее зовут?

– Эстер Чемберс.

– Я с ней поговорю.

Питер взглянул на Рота. «Он думает, я лгу. И считает, что я убил Рене». Питер понимал, что придется задать вопросы, крутившиеся у него в голове в течение бессонной ночи в камере.

– Если я сказал кому-то, что думаю – скажем прямо, знаю, – что мой брат замешан в инсайдерских махинациях, обязан ли этот человек сообщить в Комиссию по ценным бумагам и биржам?