И колыбель упадет

Скотт как раз выходил из своего кабинета.

— Чудная ночь, — заметила Кэти. Он кивнул:

— Сукин сын. Этот козел, который врезался в машину с ребятами, был так пьян, что на ногах не держался. Все четверо погибли. Старшеклассники из Паскаль-Хиллз, ехали на собрание комитета по проведению выпускного бала. Между прочим, я собирался отправить Риту в Вестлейкскую клинику, поговорить с врачами, но она занимается делом об изнасиловании. Меня особенно интересует психиатр, к которому ходила Венджи Льюис. Мне нужно его заключение насчет ее психического состояния. Я могу послать Чарли или Фила, но женщина будет менее заметна, сможет там покрутиться и выяснить, не разговаривала ли миссис Льюис с медсестрами или не подружилась ли с другими пациентками. Но придется подождать до завтра. Рита всю ночь провела на ногах и теперь ездит с изнасилованной девочкой, вдруг она опознает мерзавца. Мы уверены, что он живет неподалеку от нее.

Кэти задумалась. Она не собиралась рассказывать Скотту ни о том, что является пациенткой доктора Хайли, ни о том, что в пятницу вечером ложится в клинику. Но нельзя допустить, чтобы ему доложил об этом кто-то из коллег. Она решила пойти на компромисс.

— Вероятно, я смогу помочь. Доктор Хайли — мой гинеколог. Сегодня я иду к нему на прием. — Она сжала губы, решив, что нет необходимости пускаться в утомительные объяснения по поводу операции.

Скотт поднял брови. Как всегда, от удивления его голос стал еще ниже.

— Что ты о нем думаешь? Ричард вчера высказался насчет состояния Венджи. Похоже, он считает, что Хайли сильно рисковал.

Кэти покачала головой:

— Я не согласна с Ричардом. Доктор Хайли специалист по трудным беременностям. Его считают, чуть ли не волшебником. В этом все дело. Он пытается сохранить жизнь младенцам, от которых отказываются другие врачи. — И вспомнила о его телефонном звонке. — Могу поручиться, что он очень заботливый доктор.

На лбу Скотта и вокруг глаз прорезались глубокие морщины.

— Так говорит тебе интуиция? Ты давно его знаешь?

Пытаясь быть объективной, Кэти подумала о докторе.

— Нет, недавно и не слишком хорошо. Мой гинеколог вышел на пенсию и переехал несколько лет назад, а я не побеспокоилась о новом. Потом, когда у меня начались неприятности… в общем, моя сестра Молли узнала о докторе Хайли от подруги, которая от него в восторге. Молли ездит к кому-то в Нью-Йорк, а мне не хотелось напрягаться. Поэтому я записалась на прием в прошлом месяце. Он очень знающий врач.

Она вспомнила тот прием. Доктор Хайли осматривал ее осторожно, но тщательно.

— Вы правильно сделали, что пришли, — сказал он. — На самом деле, вам следовало обратиться к врачу больше года назад. Я считаю, что матка — это колыбель, которая всегда должна быть исправной.

Единственное, что ее удивило, — это отсутствие на приеме медсестры. Ее гинеколог, прежде чем начать осмотр, всегда вызывал медсестру, но, впрочем, он принадлежал к другому поколению. А доктору Хайли, наверное, лет сорок пять.

— Какое у тебя на сегодня расписание? — спросил Скотт.

— Все утро занято, но вторая половина дня меня вполне устроит.

— Хорошо. Встретишься с доктором Хайли и поговоришь с психиатром. Я хочу, чтобы ты составила собственное мнение о том, верят ли они, что она решилась на самоубийство. Выяснишь, когда она была там последний раз. Узнаешь, говорила ли о муже. Чарли и Фил занимаются Крисом Льюисом. Я не спал полночи и все думал, что Ричард прав. Дурно пахнет это самоубийство. И с медсестрами поговори.

— Никаких медсестер нет, — улыбнулась Кэти. — Только регистратор, Эдна. Она знает все обо всех. В прошлом месяце я не просидела в приемной и двух минут, как обнаружила, что рассказываю ей о своей жизни. Тебе бы нанять ее для допроса свидетелей.

— Мне следовало бы нанять много кого, — сухо заметил Скотт. — Обратись в Законодательный совет. Ладно, пока.

Кэти зашла в свой кабинет, подхватила досье и поспешила на встречу с адвокатом подсудимого. Она согласилась свести обвинение, касающееся героина, от «владения с намерением распространения» просто к «владению». Оттуда поспешила на третий этаж в зал заседаний, где задумчиво выслушала, как двадцатилетнего молодого человека, которого она обвиняла, приговорили к семи годам тюрьмы. Он мог бы получить двадцать лет за вооруженное ограбление и зверское нападение. Из семи лет он, возможно, отсидит одну треть и снова выйдет на улицы. Она знала его досье наизусть. О перевоспитании этого фрукта можно забыть.