И колыбель упадет

Билл уезжал в Нью-Йорк не раньше полудня, он собирался на съезд Медицинской ассоциации, на семинар. Они наслаждались редкой возможностью спокойно поболтать, пока Билл, сидя за столом, прихлебывал кофе, а Молли резала овощи.

— Уверена, что Кэти с Ричардом и Беркли друг другу понравятся, — сказала Молли. — Джим Беркли такой умный, с ним так легко и приятно общаться. Почему большинство из тех, кто работает в рекламе, такие интересные люди?

— Потому что они торгуют словами, — предположил Билл. — Хотя, должен сказать, что встречал среди них людей, с которыми вовсе не стремлюсь увидеться снова.

— Да, конечно, — рассеянно согласилась Молли. — Только бы Лиз на весь вечер не завела разговор о ребенке… Хотя у нее с этим стало лучше. Когда на днях я позвонила ей, чтобы пригласить, она всего двадцать минут рассказывала о последней выходке Марианны, которая, между прочим, заключалась в том, что девочка во время кормления заплевала все кругом овсянкой. Разве это не прелестно?

— Прелестно, если это твой первый ребенок и ты ждала его пятнадцать лет, — отозвался Билл. — Насколько я помню, ты записывала каждый чих Джен-нифер.

Молли начала резать сельдерей.

— Помнишь, твоя тетушка подарила мне альбом для близнецов. По-моему, я его даже не развернула. В любом случае будет славно. Даже если Лиз станет бредить ребенком, может, до Кэти и Ричарда хоть что-то дойдет.

— Молли, ты действуешь с тонкостью кувалды, — поднял брови Билл. — Лучше бы тебе держаться подальше, а то они станут друг друга избегать.

— Чушь. Разве ты не видишь, как они смотрят друг на друга? Там что-то теплится, даже больше, чем теплится. Ричард позвонил мне вчера вечером, спрашивал, нет ли здесь Кэти, а потом захотел узнать, что с ней. Ты бы слышал, как он переживал. Да он по ней с ума сходит, скажу я тебе, просто он достаточно умен, чтобы не показывать этого и не спугнуть ее.

— Ты сказала ему насчет операции?

— Нет. Когда я вчера утром спросила, рассказала ли она ему об этом, Кэти устроила мне выволочку. Честно говоря, то, как многие люди в наши дни пускают все на самотек… Ну почему бы ей просто не сказать Ричарду: «У меня вот такая проблема, пустяк, то же самое было у моей матери, и ей раз в два года приходилось делать выскабливание, похоже, что я это унаследовала»? Ведь бедняга явно боится, что она серьезно больна. Мне кажется, это несправедливо по отношению к нему.

Билл поднялся, подошел к раковине, сполоснул чашку и блюдце и поставил их в посудомоечную машину.

— Мне кажется, что ты никогда не задумывалась над тем, какую страшную рану нанесли Кэти ее потери. Она потеряла двух мужчин, которых любила, на которых полагалась. В восемь лет отца, потом, в двадцать четыре, Джона. Я вспоминаю последнюю сцену из «Унесенных ветром», когда Рэтт говорит Скарлетт: «Я отдал тебе свое сердце, и ты разбила его. Потом я отдал его Бонни, и она разбила его. В третий раз я своим сердцем рисковать не хочу». С Кэти то же самое. Но, честно говоря, я думаю, что она должна сама со всем разобраться. То, что ты прикрываешь ее крыльями, словно орлица птенца, не поможет ей. Я очень хочу, чтобы они сошлись с Ричардом. Он ей подходит.

— И он играет с тобой в гольф, — вставила Молли. Билл кивнул:

— И это тоже. — Он взял стебель сельдерея и стал его грызть. — Маленький совет. Если Кэти не хочет, чтобы Ричард знал об этой операции, не говори ему. Это нечестно по отношению к ней. Если он упорно беспокоится о ней, это должно ей о чем-то сказать. Ты свела их. Теперь…

— Теперь отвали, — вздохнула Молли.

— Вроде того. А завтра вечером, когда Кэти поедет в клинику, мы с тобой поедем в Оперу. Я взял билеты на «Отелло» несколько месяцев назад и не собираюсь их менять. Ты приедешь к ней, когда она выйдет из послеоперационной палаты в субботу утром, но ей совсем не повредит поразмыслить о том, что ей нужен кто-то рядом. Может, в пятницу вечером она немного об этом подумает.

— Кэти поедет в больницу одна? — всплеснула руками Молли.

— Одна, — твердо сказал Билл. — Она уже большая девочка.

В это время зазвонил телефон.

— Надеюсь, это не школьная медсестра с сообщением, что у кого-нибудь из детей снова начался грипп, — пробормотала Молли, настороженно отвечая на звонок. Потом тон стал озабоченным. — Лиз, привет. Только не говори мне, что вы не придете. — Она помолчала. — Ради бога, возьми ее с собой. У вас есть складная коляска… Конечно, мы поставим ее в нашей комнате, и с девочкой все будет отлично… Конечно, не возражаю. Если она проснется, мы возьмем ее вниз, и она присоединится к нам. Как в старые времена… Отлично. Увидимся в семь. Пока.