Сколько ни рассуждать об этом, одно было очевидно: дом на холме пустовал теперь уже одиннадцать лет, никто не жил там долгое время. «Банк Южного Мэна» пытался продать его через одну из местных фирм, торгующих недвижимостью.
– Последние, кто хотел купить дом, приезжали из северной части Нью-Йорка, верно? – спрашивает Пол Корлисс. Он говорит так редко, что все поворачиваются к нему. Даже Гэри.
– Да, совершенно верно, – подтверждает Ленни. – Это была симпатичная пара. Муж собирался покрасить амбар в красный цвет и продавать там старинные предметы, правда?
– Да, – кивнул старый Клат. – А потом их сын нашел ружье, которое у них храни…
– Иногда люди чертовски неосторож… – вмешался Харли.
– Он умер? – спрашивает Ленни. – Мальчик умер?
После вопроса воцарилась тишина. Создается впечатление, что никто не знает ответа. Затем с видимой неохотой звучит голос Гэри.
– Нет, – говорит он. – Но он ослеп. Они переехали в Оберы. Или в Лидс.
– Это были хорошие люди, – сказал Ленни. – Мне в самом деле казалось, что у них может что-то получиться. Им хотелось жить в этом доме. Они считали, все шутят над ними из-за того, что приехали издалека, когда говорят, что дом приносит несчастье. – Он замолкает и погружается в размышления. – Может быть, теперь они лучше понимают все это.., где бы ни жили.
Наступает тишина. Старики думают о людях из верхней части Нью-Йорка, а может, о собственных больных телах и ухудшающемся слухе. В темноте позади печи бурлит мазут. Где-то стучит ставня, тяжело ударяя по стене в беспокойном осеннем воздухе.
– Там действительно строят новое крыло, – нарушает молчание Гэри. Он говорит тихо, но выразительно, словно кто-то из присутствующих возражает против его заявления. – Я видел это, когда ехал по Ривер-роуд. Почти весь каркас уже готов. Это чертово крыло, похоже, длиной футов сто и шириной тридцать. Никогда раньше не обращал на него внимания. Сделано из отличного клена. Интересно, где в наше время кому-то удается доставать кленовые доски и бревна?
Никто не отвечает. Никто не знает.
Наконец очень нерешительно Пол Корлисс говорит:
– Ты уверен, что это не какой-нибудь другой дом, Гэри? Может быть, ты…
– Может быть, я дурак, – говорит Гэри еще тише, но с еще большей уверенностью. – Это дом Ньюалла, новое крыло у дома Ньюалла, уже готовый каркас, и его начали обшивать, а если сомневаешься, выйди наружу и посмотри сам.
После этого говорить было уже не о чем – ему поверили. Ни Пол, ни кто другой не вышел из лавки посмотреть на новое крыло, пристреливаемое к дому Ньюалла. Они считали это событие вопросом немалой важности, и потому спешить не следовало – пусть пройдет время. А Харли Макиссик рассуждал про себя: научиться бы превращать время в деловую древесину, все они уже давно бы разбогатели. Пол идет к автомату, где продают газированные напитки, и приносит стакан апельсинового сока. Он передает Харли шестьдесят центов, и тот поворачивает ручку кассового аппарата, заносит в баланс лавки сделанную покупку. Задвигая ящик аппарата, он замечает, что атмосфера как-то изменилась. Приходит очередь обсуждать другие проблемы.
Ленни Партридж кашляет, морщится, прижимает руки к тому месту, где сломанные ребра так и не срослись, и спрашивает Гэри, когда будет проводиться поминальная служба по Дану Рою.
– Завтра, – отвечает Гэри, – в Горэме. Там похоронена его жена.
Люси Рой умерла в 1968-м; Дан, который до 1979-го работал электриком в гипсовой компании в Гейтс-Фоллзе (служащие этой компании обычно называют ее «Ю.С. гип»), умер от рака внутренних органов два дня назад. Он прожил в Касл-Роке всю жизнь и любил говорить, что за все свои восемьдесят уезжал из штата Мэн всего три раза: однажды – проведать тетю в Коннектикуте, другой раз – чтобы посмотреть, как остонские «Ред соке» играли на стадионе в Фенвей-парке (и эти бродяги проиграли, не забывал он прибавить, рассказывая об этом), и третий раз – когда принимал участие о съезде электриков в Портсмуте, штат Нью-Хэмпшир. «Только время напрасно потратил, – отзывался он об этом съезде – В основном пили виски да по бабам ходили. А бабы-то – глядеть не на что, не говоря уже о другом». Он был одногодком этих стариков, и от его смерти все они испытывали странную смесь печали и удовлетворения.
– Ему вырезали четыре фута внутренностей, – проговорил Гэри. – Это нисколько не помогло. Ему пришел конец.
– Он был знаком с Джо Ньюаллом, – внезапно сказал Ленни. – Он ездил в тот дом со своим отцом, когда отец занимался электропроводкой. Ему было не больше шести или восьми лет, как я помню. Один раз он рассказывал, что Джо дал ему леденец, но он выбросил его, когда они с отцом ехали домой, – сказал, что у леденца был странный горький вкус. Затем позднее, когда все фабрики снова заработали – должно быть, в конце тридцатых годов, – он руководил заменой проводки. Ты помнишь это, Харли?