Галактический глюк

Вначале передвижение на четвереньках доставляло массу неудобств, но вскоре Вениамин поймал нужный ритм и так разогнался, что едва не проскочил мимо цели. Остановиться его заставило только невнятное бухтение, раздавшееся за спиной. Что конкретно хотел сказать ползший следом за ним Сид, Вениамин не понял, но на всякий случай притормозил и посмотрел вверх. Прямо над головой, так что можно было ухватиться рукой, находилась металлическая решетка, закрывавшая прямоугольное отверстие, а за ней – сумрачное, еще не ночное, но уже готовое слиться с тем мраком, в котором таился Вениамин, небо. Если бы не маска на лице, Вениамин смог бы почувствовать капли дождя – небеса продолжали кропить землю, как будто в этом был какой-то высший смысл.

Со змеиной изворотливостью протиснувшись между стоявшим на четвереньках Сидом и округлой стенкой стока, к решетке пробрался Канищефф. Обратив закрытое маской лицо в сторону Вениамина, он что-то невнятно пробубнил и несильно толкнул Обвалова в грудь. Вениамин не разобрал ни слова, но понял, чего хотел от него чистильщик, и отодвинулся в сторону. Встав на колени, Жан-Мари, точно солнцепоклонник, молящий на закате дневное светило о том, чтобы завтра оно вновь согрело своими лучами землю, воздел руки к небесам. Левой рукой он ухватился за прут решетки, а правую, в которой держал какой-то инструмент, просунул наружу. Негромко звякнул металл о металл. Жан-Мари встал на корточки, а затем выпрямился во весь свой небольшой рост, подняв решетку над головой. Откинув решетку, он оперся руками о края отверстия и, подтянув ноги, ловко выбрался на поверхность.

Вениамин махнул рукой Сиду и даже подставил ему колено, помогая вылезти.

Выбравшись следом за парнем на поверхность, Вениамин первым делом поднял маску, полной грудью вдохнул вечерний воздух космопорта, напоенный дождливой сыростью, запахами разогретого металла, протекшей смазки и, совершенно непонятно почему, прокисшей капусты, и поднял руку, чтобы с наслаждением провести ею по лицу, стирая испарину, а вместе с нею и зуд.

– Трёхнулся, Ральфович! – схватил его за запястье Канищефф. – На руки сперва глянь!

Вениамин посмотрел на ладони. Пластиковые перчатки местами уже начали расползаться. Вениамин быстро содрал перчатки с рук и, не найдя лучшего места, точно метнул их в отверстие стока.

– Ну, правильно, – обиженно глянул на Вениамина Жан-Мари. – А мне после тебя стоки чистить.

Встав на четвереньки, чистильщик достал из стока перчатки Вениамина и вместе со своими засунул в карман.

– Помоги-ка лучше, – сказал он, не глядя на Обвалова.

Вместе они подняли и аккуратно установили решетку стока на прежнее место, после чего Жан-Мари с помощью универсального ключа зафиксировал ее.

Распрямив спину, чистильщик приложил ладони к пояснице, с наслаждением расправил плечи и, обратив к небу изуродованное лицо, замер.

Вениамин молча смотрел на него, не понимая, что сие означает. Они находились на дне широкого, забетонированного канала, вроде тех, что служили не только для слива отработанного топлива, но и как отводы для пламени при старте кораблей на жидком топливе. Вениамину приходилось наблюдать за тем, как похожая на раскаленную магму река заливает каналы пламеотводов, когда нацеленный в небо огромный сигарообразный корпус ракеты, опираясь на огненный столб, начинает медленно отрываться от земли. Ощущение мощи, заключенной в устремленном к небу рукотворном теле, было непередаваемым, – глядя, как взлетает корабль на гравитационной тяге, такого не почувствуешь. Но оказаться в тот момент там, внизу, где клокотало беснующееся пламя, – вот уж не приведи господь! Смерть, наверное, быстрая и легкая, но как-то совсем уж не ко времени. Оставалось надеяться на Канищеффа, утверждавшего, что досконально изучил расписание полетов.

Жан-Мари шумно вздохнул.

– А хорошо-то як! – произнес он вдохновенно и так окрыленно, как и не снилось, наверное, виршеплету Луке Голослову из квартала Желтые Кирпичи. – А, Ральфович?

Вениамин невольно глянул в небеса. Ничего особо примечательного он там не разглядел. Даже звезд видно не было. Дождь один, брызжущий в лицо, – вот и вся радость. Вся? Вениамин почувствовал, как капли воды, стекая по лицу, смывают с кожи раздражение и зуд. Он закрыл глаза. Ощущение действительно было блаженным. Наверное, вот так, подставив дождю лицо, можно было стоять без конца, позабыв о времени и вообще обо всем на свете. Если бы не мысль, свербящая где-то под основанием черепа, о том, что ты сейчас находишься на чужой территории.