Бесплодные земли

Но хотя Детта и по голове бывала луплена, и в глаз получала, и плевков отведала, а однажды схлопотала пинка под зад, да такого, что, расставив руки, легкой пташкой вылетела на гравий стоянки у "Красного ветряка", ее ни разу не взяли силой. Вся белая сволочь, все до единого, с посиневшими яйцами уматывала домой. Что по Деттиным меркам означало: она – лучшая из лучших, непревзойденная, не знающая поражений чемпионка. Королева. С кем состязалась Детта? С ними.Со всеми этими коротко стриженными, культурненькими, чистенькими беложопыми м…ками.

И вот теперь…

Никакой возможности сопротивляться демону, обитающему в вещуньиной круговине, не было. Не было ни дверных ручек – хвататься, ни машины – выскочить, ни кабака – забежать обратно, ни щеки – отвесить плюху, ни рожи – расцарапать, ни яиц – заехать ногой, если окажется, что соображает белое дрянцо туго.

Демон навалился на Сюзанну… а затем, не успела молодая женщина и глазом моргнуть, вошел в нее.

Видеть это существо она не могла, зато явственно ощущала, как оно – он– придавливает ее к земле. Недоступные взгляду руки (лапы?) орудовали, тем не менее, вполне зримо: платье Сюзанны в нескольких местах вдруг изорвалось в клочья. Затем – внезапно – мучительная боль; Сюзанне почудилось, что ей вспороли промежность и низ живота. От неожиданности она страдальчески вскрикнула. Эдди оглянулся, недобро щурясь.

– Я в порядке! – завопила она. – Забудь про меня, Эдди, делай свое! Я в порядке!

Но это было не так. Впервые с тех пор, как в возрасте тринадцати лет Детта вышла на арену любовных сражений, она терпела поражение. В нее вонзалось – вламывалось – что-то отвратительное, набрякшее, холодное, словно ее насиловали сосулькой.

Как сквозь дымку она увидела, что Эдди отвернулся и вновь принялся рисовать на земле; выражение живейшего беспокойства на лице молодого человека таяло, наново сменяясь тем жутким холодом безразличия, какой Сюзанна порой чувствовала в своем возлюбленном и замечала в его чертах. Ну и что? Ведь она сама велела Эдди не отвлекаться, забыть о ней и делать то, что необходимо для перемещения мальчонки из мира в мир. Да, в извлечении Джейка ей отводилась определенная роль, однако, поскольку ни Роланд, ни Эдди не выкручивали ей рук и вообще никак не принуждали ее непременно сыграть эту роль, у нее не было никакого права ненавидеть их… но в миг, когда Эдди отвернулся от нее, скованной стужей, она остро возненавидела обоих; яйца б вам оторвать, образины белые.

Потом рядом с ней очутился Роланд; сильные руки стрелка легли ей на плечи, и, хоть он не проронил ни слова, молодая женщина услышала: "Не противься. Тебе не одержать верх. Противиться – гибель для тебя. Похоть и оружие их, и слабость, Сюзанна".

Да. Похоть всегдабыла их слабым местом. Единственное отличие состояло в том, что сегодня волею обстоятельств ей предстояло отдать чуть больше – но, быть может, ничего страшного в этом не было. Быть может, в конечном итоге ей удалось бы заставить беложопого беса-невидимку чуть больше заплатить.

Она заставила себя разжать ляжки, расслабиться. Ее ноги немедленно поехали в стороны, оставляя на мокрой земле следы, похожие на длинные развернутые веера. Сюзанна запрокинула голову, подставила лицо дождю, барабанившему теперь вовсю, и почувствовала над собой нависшую морду демона, нетерпеливые жадные глаза, которые впивали каждую гримасу, искажавшую ее черты.

Она вскинула руку как для пощечины… и обвила шею демона-насильника. Ей почудилось, будто она захватила пригоршню густого, плотного дыма. Но что это? Неужто она почувствовала, как бес порывисто отпрянул, пораженный неожиданной лаской? Крепко держась за невидимую шею, используя ее, как рычаг, Сюзанна резко приподняла нижнюю часть туловища. Одновременно она еще шире развела ноги, и остатки платья разъехались по боковым швам. Мать честная, и здоровенный же черт попался!

– Брось, ладно, – пропыхтела она, – тебе меня не снасильничать. Не-е.Отодрать меня приспичило? Да я саматебя отдеру. Так отхарю, как тебя сродуне харили, козел. Сдохнешьна мне!

Она почувствовала, что проникший в ее тело налитый кровью отросток задрожал; ощутила – пусть это длилось лишь мгновение – что демон силится отпрянуть и сменить позицию.

– Не-не-не, сладенький, – прохрипела она и крепко стиснула ляжки, защемив демона. – Веселье токо начинаетца.– И стала прогибать поясницу, поднимая зад и все глубже насаживаясь на чресла невидимки. Сцепив на шее призрака пальцы обеих рук, она позволила себе, не опуская бедер, откинуться назад. Напрягшиеся руки обнимали кажущуюся пустоту. Молодая женщина мотнула головой, откидывая с глаз мокрые от пота волосы; губы растянулись в акульей ухмылке.