Они с Джейком повернулись в сторону города, и предрассветный ветер ударил им прямо в лицо, принес шум – слабый, но отчетливый.
– Сражение?– спросил Джейк.
Роланд кивнул и приложил палец к губам.
Он расслышал далекие крики, лязг, грохот, словно рушилось что-то громадное, и, разумеется, барабаны. Снова послышался грохот, более мелодичный: звон бьющегося стекла.
– Ни фига себе, – прошептал Джейк, подвигаясь поближе к стрелку.
Потом до них донеслись звуки, которые Роланд надеялся не услышать: сухой трескучий речитатив перестрелки и следом – оглушительный гулкий удар, без сомнения, взрыв. По степи в их сторону, как шар в кегельбане, прокатился гром. Затем крики, глухие стуки и звуки погрома быстро потонули в барабанном бое, а когда через несколько минут со своей обычной тревожной внезапностью смолкли и барабаны, город вновь объяла тишина. Но теперь эта тишина была неприятно выжидательной.
Роланд обнял Джейка за плечи:
– Еще не поздно обойти город.
Джейк взглянул исподлобья:
– Нельзя.
– Из-за поезда?
Джейк кивнул и проговорил нараспев:
– Блейн – мучитель, ваша честь, но на поезд нужносесть. И сделать это мы можем только в городе.
Роланд задумчиво смотрел на мальчика.
– Отчего ты сказал "нужно"?Это ка?Джейк, ты должен понять, что еще очень мало знаешь о ка.Подобные вещи человек постигает всю свою жизнь.
– Каэто или не ка,но я точно знаю, что соваться в бесплодные земли без защиты, это значит, без Блейна, нам нельзя. Без Блейна мы погибнем, как погибнут зимой пчелы, которых мы видели. Нам обязательно нужна защита. Бесплодные земли – гиблое место.
– Да откуда ты все это знаешь?
– Не знаю!– почти сердито ответил Джейк. – Знаю, и все!
– Ну ладно, ладно, – мягко сказал Роланд. Он опять посмотрел в сторону Лада. – Но нам придется вести себя дьявольски осторожно. К несчастью, у них еще не вышел порох. А где порох, там может сыскаться и что-нибудь помощнее. Навряд ли они знают, как употребить оное "что-нибудь" в дело, но это лишь увеличивает опасность. Они могут взволноваться и взорвать нас ко всем чертям.
– Тям, – эхом откликнулся позади серьезный голосок. Они огляделись и увидели Чика – косолап сидел у обочины дороги и внимательно смотрел на них.
– 8 -
В тот же день они вышли к слиянию дороги, по которой шагали, с новой, западной. За развилкой Великая Дорога – теперь заметно раздавшаяся и поделенная надвое осевой из темного отполированного камня – пошла под уклон, по обочинам поднялись полуразрушенные бетонные стены, и у путников возникло такое чувство, будто их заперли в ловушке. Там, где за проломом в бетонной ограде виднелась утешительная панорама открытой местности, путники сделали привал и перекусили, легко и несытно.
– Как по-твоему, зачем они спустили дорогу вниз, Эдди? – спросил Джейк. – Ведь ее нарочно построили именно так,правда?
Поглядев сквозь брешь в бетоне на бескрайнюю ровную степь, Эдди кивнул.
– Ну так зачем?
– Без понятия, старик. – Но Эдди подумал, что знает зачем. Он взглянул на Роланда и догадался: знает и стрелок. Дорогу, ведущую к мосту, заглубили в землю в оборонных целях. Командование частями, размещенными наверху бетонных откосов, осуществлялось из двух тщательно оборудованных редутов. Если защитникам города не нравились те, кто приближался к Ладу по Великой Дороге, они могли обрушить на незваных гостей ураган смерти.
– Точноне знаешь? – не отставал Джейк.
Эдди улыбнулся мальчику и постарался прогнать навязчивую мысль о том, что в эту самую минуту какой-нибудь псих наверху готовится скатить на них по крошащемуся бетонному откосу здоровенную ржавую бомбу.
– Понятия не имею, – ответил он.
Сюзанна с отвращением фыркнула:
– Черт бы побрал эту дорогу, Роланд! Я надеялась, со сбруей покончено, но ничего не попишешь, доставай.
Стрелок кивнул и молча стал рыться в кошеле.
По мере того, как в Великую Дорогу, точно притоки в большую реку, одна за другой вливались дороги поменьше, состояние ее ухудшалось. Когда путники приблизились к мосту, брусчатку сменило покрытие, которое Роланд посчитал утоптанной в камень землей, а остальные вспомнили кто асфальт, кто гудрон. Эта часть дороги сохранилась хуже, чем та, что была вымощена булыжником: определенный урон нанесли годы, остальное довершили бесчисленные кони и повозки, проехавшие здесь со времени последнего ремонта. Истерзанная копытами и колесами поверхность превратилась в коварное бугристое месиво. Даже идти по ней было бы непросто; мысль о том, чтобы везти по этому крошеву инвалидное кресло Сюзанны, вызывала смех.