Бесплодные земли

Режь-Глотку ткнулся мотней в ягодицы мальчика.

– А пожалуй что у старика Режь-Глотки есть еще порох в пороховницах. И разве не сказано: юность – вино, подвигающее старцев на возлияния? Эх, и повеселимся мы с тобой, верно, золотце? Ей-же-ей, куколка моя, потеха выйдет знатная, ажно ангелы на небеси запоют!

"О Боже", – подумал Джейк.

Режь-Глотку опять повысил голос.

– Эй, удалец, мы уходим; нас ждут великие дела и великие люди, будь я мерин, однако ж свое слово я сдержу. Что до тебя, ты, коли не дурак, еще добрую четверть часа столбом простоишь на месте. И коли я угляжу, что ты шелохнулся, все мы купно прокатимся у костлявой красотки на закорках. Уразумел?

– Да, – ответил Роланд.

– Веришь ты, что мне нечего терять?

– Да.

– Вот и славно. Пошевеливайся, малец. Хоп!

Режь-Глотку сдавил горло Джейка так крепко, что под конец мальчик едва мог дышать. Одновременно пират тянул его назад. Так они и отступали, лицом к провалу, где замерли Роланд с Сюзанной на спине и сразу за ним – Эдди, так и не убравший "Ругер", который Режь-Глотку обозвал ребячьей пукалкой. Джейк слышал, как пыхтит у него над ухом Режь-Глотку, дышит часто, жарко. Хуже того, он чувствовал запах изо рта пирата.

– Без фокусов, – прошептал Режь-Глотку, – не то оторву твои причиндалы и впихну их тебе в гузно. Было бы весьма прискорбно лишиться сего хозяйства прежде, чем выйдет оказия пустить его в дело, верно? Воистину зело прискорбно!

До берега было уже рукой подать. Джейк весь напрягся и помертвел, убежденный, что Режь-Глотку все равно бросит гранату, но тот не спешил. Он затащил Джейка в узкий закоулок между двумя небольшими выгородками, которые когда-то в незапамятные времена, вероятно, служили чем-то вроде мастерских. За ними, как тюремные бараки, поднимались кирпичные пакгаузы.

– Ну-с, постреленок, теперь я отпущу твою шейку, иначе где тебе будет взять воздуху, чтобы бежать? Но я стану держать тебя за руку, и коли ты не помчишься быстрее ветра, я – попомни мои слова! – вырву ее ко всем чертям и употреблю взамен дубинки – намять тебе бока. Уразумел?

Джейк кивнул, и вдруг ужасный, не дающий дышать нажим на горло исчез. Немедленно дала о себе знать раненая рука – она вспухла и горела, как в огне. Потом пальцы Режь-Глотки железными обручами стиснули бицепс Джейка, и мальчик начисто позабыл о ней.

– До свиданьица! – прокричал Режь-Глотку преувеличенно бодрым фальцетом и помахал гранатой. – Счастливо оставаться, голубки! – И рявкнул на Джейка: – А теперь бегом,непотребная девка! Бегом!

Два рывка, и Джейка сперва круто развернуло, а потом сорвало с места. Бег начался. Они с Режь-Глоткой помчались по покатому съезду с моста вниз, к улицам. Первой сбивчивой мыслью Джейка было: так будет выглядеть Ист-Ривер-драйв лет через двести-триста после того, как какая-нибудь таинственная мозговая чума уничтожит всех нормальных людей на планете.

По обе стороны улицы вдоль бровок тротуара стояли дряхлые ржавые остовы – несомненно, останки автомобилей. В большинстве своем это были открытые двухместные авто, по форме напоминающие пузыри и не похожие ни на одну из известных Джейку машин (кроме, может быть, тех, какие водят в комиксах одетые в белые перчатки создания Уолта Диснея), но среди них мальчик заметил и старый фольксваген-"жук", и, вполне возможно, отслуживший свое "шевроле-корвет", и что-то, что он посчитал "фордом" модели А. Ни у одного из этих зловещих и печальных скелетов не осталось ни покрышек, ни стекол – покрышки то ли растащили, то ли они давным-давно истлели в прах, а все стеклянное было старательно перебито, словно последние обитатели города питали глубокое отвращение ко всему, в чем могли хотя бы случайно увидеть свое отражение.

Сточные канавы под заброшенными машинами и между ними до краев заполнял нераспознаваемый металлический лом вперемежку со сверкающими блестками стекла. В давно минувшие, более счастливые времена тротуары обсадили деревьями, но теперь деревья эти были столь категорически мертвы, что казались цельнометаллическими изваяниями на фоне обложенного тучами неба. Кое-где за кирпичными завалами на месте разбомбленных или просто рухнувших пакгаузов вдруг мелькала река и ржавые, просевшие крепления Сендского моста. Запах сырости и тлена – запах, буквально разъедавший ноздри, – был здесь на редкость силен.

Улица шла прямо на восток, отклоняясь от русла Луча. Джейк заметил, что в глубине ее нагромождения битого камня и разнообразного хлама становятся все мощнее. Шестью или семью кварталами дальше улица, казалось, была полностью перекрыта, но именно в том направлении Режь-Глотку и тянул мальчика. Поначалу Джейк поспевал за пиратом, однако темп Режь-Глотку взял пугающий. Джейк тяжело задышал, потом запыхтел, начал отдуваться и на шаг приотстал. Режь-Глотку, тащивший Джейка к стене из мусора, бетона и ржавых стальных балок, так рванул мальчика за собой, что тот едва удержался на ногах. Перемычка (показавшаяся Джейку умышленно созданной конструкцией) располагалась между двумя широкими, пыльными, скучными мраморными фасадами. Перед тем, что тянулся слева, стояла статуя – Джейк сразу узнал ее, эту слепую особу звали Фемидой, – а значит, здание, которое она стерегла, почти наверняка было зданием суда. Но глазеть по сторонам было недосуг: Режь-Глотку, не сбавляя темпа, неумолимо увлекал Джейка к баррикаде.