Бесплодные земли

"Именно это, кажется, и происходилов одном из уголков его сознания."

Противная слабость вернулась. Джейк вдруг бросил мешочек с завтраком наземь и что было силы хлестнул себя по лицу. Незнакомая женщина, спешившая на службу, подозрительно всмотрелась в него. Джейк не обратил на нее внимания. Бросив завтрак на тротуаре, он очертя голову кинулся через улицу, безразличный ко вновь замигавшему алому "СТОЙТЕ". Отныне это утратило важность. Смерть подступила к нему – и прошла мимо, даже не глянув. Все должно было произойти иначе(подсказывало Джейку некое глубинное чутье) – но непроизошло.

Может быть, теперь он будет жить вечно.

От этой мысли Джейку опять захотелось ликующе захохотать.

– 6 -

К тому времени, как он добрался до школы, в голове у него немного прояснилось и за работу взялся рассудок. Трезвое начало старалось убедить Джейка, что причин для беспокойства нет – ей-же-ей, никаких. Возможно, действительноимело место нечто немного необычное, этакое психическое озарение, и Джейк на миг заглянул в будущее, в один из его возможных вариантов. Ну и что? Что особенного? Собственно, идея была вполне современной, даже модной, в духе тех странных газет, какие продаются в универсамах, излюбленного чтива Греты Шоу, за которое она бралась, лишь убедившись, что матери Джейка поблизости нет, – газет вроде "Нэшнл инквайэрер" и "Инсайд вью". Только, конечно, в газетных публикациях психические озарения всегда играли роль упреждающих ядерных ударов: женщина увидела во сне авиакатастрофу – и перезаказала билеты; парню приснилось, будто его брата держат пленником на китайской фабрике, выпускающей "печенье-гаданье" (китайское печенье, в котором запечена бумажка с предсказанием судьбы), – и оказалось, что это правда. Так стоило ли обращать внимание на психическое озарение, суть которого – знать, что по радио сейчас зазвучит песня в исполнении "Кисс", в сумке у толстой тетки лежит кукла, завернутая в красное полотенце, а лоточник, торгующий претцелями, выпьет "Ю-Ху" из бутылки, не из банки?

"Забудь, – посоветовал себе Джейк. – Проехали".

Отличная мысль, но к третьему уроку он понял: нет,не проехали – все только начинается. Шел урок алгебры; глядя, как мистер Кнопф решает на доске простые уравнения, Джейк с разгорающимся ужасом понял, что в его сознании звено за звеном поднимается к поверхности совершенно новая цепочка воспоминаний. Словно на глазах у мальчика со дна мутного озера медленно всплывали неведомые диковинные предметы.

"Я в каком-то незнакомом месте, – подумал он. – То есть, поканезнакомом… а если бы кадиллак меня сбил, оно уже было бымне знакомо. Это постоялый двор… но та часть меня, которая попала сюда, еще не знает этого. Она знает только, что она где-то в пустыне и что здесь нет ни души. Я плакал, потому что боюсь. Боюсь, что это может быть ад".

К трем часам, явившись в кегельбан "Подземелье", Джейк уже знал, что нашел в конюшне колонку и напился. Вода была очень холодной, с сильным минеральным привкусом. Вскоре он зайдет в дом и в комнате, которая когда-то служила кухней, найдет скромный запас сушеной говядины. Джейк знал это так же твердо, как то, что лоточник выберет "Ю-Ху" в бутылке и что у куклы, выглядывающей из фирменного пакета универмага "Блумингдэйл", синие глаза.

Будто обрел способность вспоминать будущее.

В "Подземелье" он сбил только два ряда; первый – 96, второй – 87. Когда Джейк возвращал шары, Тимми за стойкой заглянул в его листок и покачал головой.

– Что-то ты сегодня не в лучшей форме, чемпион, – заметил он.

– Не то слово, – ответил Джейк.

Тимми пригляделся повнимательнее.

– С тобой все в порядке? Больно ты бледный.

– По-моему, я приболел. Видно, подхватил грипп. – Это было очень похоже на правду: какая-тоболезнь, безусловно, настигла Джейка.

– Иди домой, ложись в кровать, – посоветовал Тимми. – И пей, пей, пей. Неразбавленное. Джин, водку и тому подобное.

Джейк покорно улыбнулся.

– Пожалуй, я так и сделаю.

Он медленно шел домой. Вокруг расстилался Нью-Йорк – Нью-Йорк, донельзя соблазнительный в этот ранний вечерний час: серенада улиц, где на каждом углу по музыканту; деревья в цвету; приветливые веселые лица. Все это Джейк видел, но за привычным городским пейзажем его глазам открывался второй план:вот он, Джейк Чэмберс, испуганно прячется в полутемной кухне, покуда человек в черном, ощерившись, как пес, пьет из колонки на конюшне; вот он всхлипывает от облегчения, ибо этот человек (или существо) ушел, не обнаружив его; вот засыпает крепким сном под неприятно-лиловым закатным небом пустыни с проступающей на нем ледяной крошкой звезд.