Проходящий сквозь стены

Он затолкал меня в ванную, я слышал, как щелкнула щеколда. Голоса отдалились, меня затрясло, надо же так вляпаться, это же бандиты, этот дурак их нечаянно раскрыл, по крайней мере передо мной раскрыл, теперь знаю, что у них пистолеты и что как-то связаны с наркотой. А где наркота, там большие деньги.

А где большие деньги, додумал мрачно, там жизнь ничего не стоит. Депутатов и членов правительства мочат, как кур, даже как курей, что им прихлопнуть мальчишку-курьера, о нем никто и не вспомнит…

Голова разогрелась от суматошных мыслей. Горячий лоб коснулся стены и продавил ее, как масло. Ослеп, начал погружаться все дальше, в темноте проступило серое, посветлело, я ощутил, что до выхода из стенки осталась пара миллиметров, затих, прислушиваясь, затем очень осторожно, остро сожалея, что глаза у меня не на щупальцах, выдвинул часть морды лица.

В коридоре пусто, на кухне возбужденные голоса. Донеслось:

– Костя, ты постой у двери. Смотри за площадкой, ничего не упусти. Ты, Хорек, быстро пакуй товар. Если уйдем без него, нам не жить, хозяин отыщет и на морском дне. Здесь на пару миллионов долларов!

– Да знаю-знаю, – донесся испуганный голос. – А что с тем парнишкой?

– А то, – ответил невидимый мне старшой. – Ты обгадился, тебе и мочить.

– Мне? Мочить?

– А что, лучше, если в ментовке заложит?.. Начнут спрашивать, все приметы выложит!

Хорек сказал плаксиво:

– Да я никогда…

– Цыц! Когда-то начинать надо и тебе.

– Фокс, может быть, ты?

– Делай, – велел Фокскиллер жестоко. – А мы машину подгоним и посмотрим, чтобы все чисто.

А тот, который Костя, добавил:

– Долго не возись. Если те уже едут сюда, то мы ждем десять минут и уматываем.

– Без меня?

Фокскиллер бросил уже от двери:

– Тебе здесь работы на три минуты.

Они уже открыли дверь, младший вскрикнул испуганно:

– А если вы уедете, куда мне?

– Уходи к Немому, – велел Фокскиллер. – А нам нельзя рисковать засветкой.

Послышались шаги, я поспешно вдвинулся обратно в ванную, осмотрелся дикими глазами. Ничего лишнего, обычная ванная, куча всяких дезодорантов и мазей на полке, словно здесь живет женщина или педик, два шкафчика по углам, там тоже всякая мелкая хрень, я поспешно упал на четвереньки и заглянул под ванну. Там, в пыли, среди пыли и грязи, какие-то палки, обломки вантуза и швабры, а также… ломик, настоящий ломик! Поменьше тех, которыми дворники скалывают лед, эти вроде бы зовутся на воровском жаргоне фомками, но когда я ощутил надежную тяжесть в руке, на душе заметно полегчало.

Конечно, можно целиком уйти в стену, пусть строят догадки, куда делся пленник из запертой ванной, но со злости могут уничтожить одежду, а что я буду делать голым? Да и потом как объясню все случившееся хотя бы милиции? Или знакомым, которым могу позвонить с просьбой насчет одежды, когда эти трое уйдут…

Голова хоть и разогрелась, как кастрюля с выкипевшей водой, но работает четко, картинки вижу ясно, руки перестали вздрагивать. Прижав ломик как можно плотнее к телу, так что почти погрузился в живот, я втиснулся в стену, продвинулся к внешней стене дома, осторожно выглянул.

Двое выбежали из подъезда, я видел, как заученно прыгнули в машину. Мотор заработал, автомобиль выдвинулся из ряда и, совершив лихой разворот, остановился у подъезда. В это время молодой бык, шумно вздыхая, закончил собирать в сумку пакеты с белым порошком, поднялся и с угрюмо-решительным лицом пошел к двери ванной.

Я вжался в стену, сквозь серую пелену видел, как парень вытащил и раскрыл большой нож. Мне стало дурно, перед глазами поплыли красные кольца. Кое-как собрался, а бык уже открыл дверь. На угрюмом лице медленно проступило недоумение. Он оглядел ванную, сделал шаг, снова огляделся тупо. Зачем-то заглянул в шкафчики, где хранят шампуни да рулоны с туалетной бумагой.

– И что я Фоксяре скажу? – произнес он вслух.

Опустился на четвереньки и заглянул под ванну, хотя туда не всякий кот сумеет протиснуться. Я выдвинулся до половины, взял ломик в обе руки и с размаха ударил по затылку. Ладони слегка тряхнуло, раздался треск, словно раскололся большой глиняный горшок. Руки бандита подломились, он без звука распластался на полу. Из расколотого черепа потекла густая темно-красная кровь.

Меня затрясло, никак не думал, что расколю с такой легкостью, я вообще-то хотел только оглушить, бросил ломик, выбрался из стены. Шатало, едва успел переступить быстро растекающуюся лужицу крови. Одежду ухватил на бегу, оделся уже в прихожей. Трясет все сильнее, зубы стучат, как от сильнейшего холода.