Мир-на-Оси

– У нас, вообще-то, работа, – недовольно буркнул Алик.

Он, вообще-то, был не прочь задвинуть работу, но для солидности решил покочевряжиться.

– Тебе по ушам дать? – спокойно спросил Кроули.

– Зачем? – удивился Алик.

– Чтобы лучше слышал. Бери Гену и мотай в Заозерье. Понял?

– Понял. Чего ж тут не понять-то?

– Так почему ты все еще здесь?

– А что нам делать в Заозерье?

– Искать!

– Кадавра?

– Рояль, дубина! Кадавр если и был там, то его давно уже нет! – Кроули не сдержался. И теперь жалел об этом. – Что еще?

– А как мы попадем в хранилище гисов?

– Не знаю. Прояви смекалку… Хотя, какое уж там… Скажите, что вы новые рабочие. Или пришли наниматься на работу… Хранилище гисов – это обычный склад. Охраняемый, но не как Центральный Банк.

– А?..

Алик наклонил голову и почесал ногтем бровь.

– Что?

– А как мы доберемся в Заозерье?

– Как хотите. Я полагаю, что даже с твоим интеллектом эту задачку решить можно. Пошли, Мара.

Кроули взял шенгенку под руку и повел к выходу из библиотеки.

– А может…

Кроули обернулся.

– Может, лучше мы с Геной в Академию смотаемся?

Кроули улыбнулся.

На этот раз ему действительно было смешно.

– Вас с Геной на территорию Академии не пропустят.

– Это почему же?

– Попробуй догадаться сам.

Глава 18

Откинувшись на спинку стула, Гиньоль положил ногу на ногу и взял в руку стакан с холодным клюквенным морсом.

Обед был закончен, Туанона убрала со стола, оставив лишь напитки и сухое соленое печенье, которое любил погрызть Гиньоль. Мадлона, как обычно, взяла себе чашку зеленого чая. Фанфанов попросил кофе со сливками и тремя кусочками сахара. То, что фантаст отказался от предложенного ему портвейна, приятно удивило Гиньоля.

В конце обеда Гиньоль под каким-то надуманным предлогом ненадолго покинул гостя, чтобы подняться к Франтишеку. По мнению сенситива, они сделали правильный выбор. Несмотря на свою мрачную нелюдимость, Кимер Фанфанов был именно тем человеком, что им требовался.

– Только знаешь, что я тебе скажу? – Франтишек взял лежавшую у него на животе книжку карманного формата в мятой бумажной обложке и показал ее Гиньолю. На обложке было нарисовано жуткое чудовище со множеством щупальцев, в скользких, холодных объятиях которого извивались сразу три насмерть перепуганные полуобнаженные красотки. Под картинкой значилось: «Кимер Фанфанов. Возвращение в мир пучеглазых тварей». – Он действительно умеет писать.

– Я знаю, – улыбнулся Гиньоль. – Мне Мадлона говорила.

– Нет, ты меня не понял! – замахал книжкой Франц. – Он умеет писать, но пишет не о том!

– В каком смысле «не о том»?

– За «Возвращение в мир пучеглазых тварей» литературных премий не дают!

– Ну и что? – пожал плечами Гиньоль. – Мы же не собираемся издавать собрание сочинений Кимера Фанфанова.

– Но ты собираешься рекомендовать его на литературную премию Центральной Академии.

– А это уже проблема Академии. Я не имею никакого отношения к жюри премии.

– Но ты обещал Фанфанову премию!

– Нет. Я обещал ему только то, что его имя будет включено в номинационный список. По его меркам это уже огромное достижение.

– Ты играешь чужими судьбами, Гиньоль.

– Я не верю в судьбу. Каждый сам творец своего счастья.

– Как я слышал, именно эта философия вызывает особое недовольство нашего гостя.

– Поэтому он и есть тот, кто есть.

– Хорошо, с Фанфановым все ясно. – Франтишек вернул раскрытую книжицу на живот. – Но мне не дает покоя еще один вопрос.

– Так говори, не стесняйся.

– Каким образом рояль Джерри Ли Льюиса оказался на Лысой горе?

– Отличный вопрос! – Гиньоль хлопнул в ладоши. – Я и сам его пару раз себе задавал.

– Ну и как?

– Никак, – развел руками Гиньоль. – За ответ на него мне никто не заплатит. А к тому, за что платят, это не имеет отношения.

– Гиньоль! – Франтишек указал на друга надкушенной копченой колбаской. – Ты – циник!

– Я прагматик!

Гиньоль щелкнул каблуками, коротко поклонился, как актер, знающий себе цену, а потому не бисирующий, и вышел за дверь.

Высказав под фасолевый суп все, что он думал о таких, как Гиньоль, Фанфанов сразу заметно притих. И даже от форели отказываться не стал.

Мадлоне казалось, что Кимер стал похож на плюшевого мишку – в детстве она видела его в витрине магазина игрушек, мимо которого проходила каждый день. Другие игрушки постепенно исчезали с витрины, а мишку почему-то никто не покупал. И маленькой Мадлоне казалось, что с каждым днем он делается все грустнее. Однажды, остановившись возле витрины, девочка заплакала, и встревоженный продавец, выбежав на улицу, принялся ее утешать. Тогда-то он и объяснил девочке, что на самом деле плюшевый мишка был не один. Игрушка эта была настолько популярна, что продавец постоянно завозил в магазин новых мишек, на смену тем, что уже купили. И новый мишка из очередной партии засиживался на витрине не более трех дней. Вопреки ожиданиям, услыхав это, девочка еще больше расстроилась и залилась горькими слезами. Мадлона поняла, что по глупости и наивности все это время жалела того, за кого следовало бы радоваться. Но самое главное – она поняла, что в жизни подобная обманка могла подстерегать ее на каждом шагу.