Пламя над бездной

Тщательник отступил назад и растянулся.

– Все так, но оставь эти рисунки, друг Хранитель. – Он резко ткнул в листы. – Вот видишь – здесь и здесь? Ясно, что наше слепое блуждание дало нам кучу пустых результатов. Иногда картиночный ящик просто отключается, но чаще вот такая картинка: никаких вариантов, и только пара чужаков танцуют в лесу и издают ритмичные звуки. И тогда, если сказать… – он воспроизвел последовательность звуков, – мы получаем вот эти картинки с кучками палочек. На первой одна, на второй две и так далее.

Резчица это тоже заметила.

– Да, и выходит фигура, показывает на каждую из них и для каждой издает короткий шум.

Они с Тщательником смотрели друг другу в глаза: радость понимания, нахождения порядка там, где был сплошной хаос. Уже сотни лет с ней такого не бывало.

– Чем бы эта штука ни была, она пытается учить нас языку двуногих.

В последующие дни у Джоанны Олсндот хватало времени на размышления. Боль в груди и плече постепенно проходила. Если двигаться осторожно, это было всего лишь пульсирующее покалывание. Стрелу вынули и рану зашили. Она никогда так не пугалась, как в тот момент, когда они привязали ее и собрались вокруг с ножами в пастях и сталью на когтях. Потом они начали резать; Джоанна представить себе не могла, что бывает такая боль.

Вспомнив ее, она содрогнулась. Но эта боль не являлась ей в кошмарах, как являлись…

Мама и папа погибли. Она собственными глазами видела их смерть. А Джефри? Джефри, быть может, жив. Иногда Джоанну целый день не оставляла надежда. Она видела, как горели дети в гибернаторах вне корабля, но те, что внутри, могли остаться в живых. Потом ей вспоминалось, как неумолимо шли нападающие, круша и сжигая все на своем пути и убивая всех вокруг корабля.

Она – пленница. Но сейчас она нужна убийцам живой и здоровой. Охранники не вооружены – если не считать зубов и когтей. И стараются держаться подальше от нее. Они знали, что она может быть опасной.

Джоанну держали в большой темной комнате. Когда она оставалась одна, она бродила туда-сюда.

Эти собакоподобные – варвары. Хирургия без обезболивания, быть может, даже не была намеренной пыткой. Не было воздушных судов, не было никаких признаков электричества. Туалет был просто щелью в мраморной плите. Была она так глубока, едва был слышен плеск на дне. Но все равно она воняла. Эти создания были такими отсталыми, как люди в самые темные века Ньоры. У них никогда не было техники, либо она была полностью забыта. Джоанна чуть не улыбнулась. Мама любила романы о кораблекрушениях, где героини оказывались в забытых колониях. Главной работой всегда было изобрести технологию и починить корабль. Мама всегда так погружена… была погружена в историю науки, она в этих романах любила подробности.

Что ж, теперь Джоанне приходится переживать это в жизни. Она хотела спасения, но еще она жаждала мести. В этих тварях нет ничего человеческого. Она даже не может припомнить, чтобы читала о чем-нибудь подобном. Можно было бы посмотреть в компьютере, если бы эти твари его не отобрали. Ха. Пусть поиграются. Быстро налетят на ее ловушки, и их просто выбросит.

Сначала у нее были только одеяла. Потом ей дали одежду, скроенную по образцу ее костюма, но сделанную из пушистых лоскутков. Одежда была теплая и прочная, а сшита с такой аккуратностью, какую нельзя было ожидать от шитья без машины. Теперь Джоанна могла спокойно гулять снаружи. Больше всего ей нравился сад рядом с ее домом. Это был квадрат со стороной примерно сто метров, и за ним лежала круча холма. В саду было полно цветов и деревьев с перистыми листьями. По мшистому дерну извивались выложенные плитняком дорожки. Мирное было место, если бы Джоанна мечтала о мире – как задний двор дома на Страуме.

Были тут и стены, но с высокого конца сада можно было заглянуть за них. Стены изгибались в разные стороны, и кое-где можно было видеть другую сторону стены. Бойницы окон были как в уроках по истории: через них можно было пускать стрелы или пули, не подставляясь под выстрел самому.

Когда солнце заходило, Джоанна любила сидеть там, где запах перистых листьев был сильнее всего, и смотреть на залив поверх нижних стен. Что именно она видит, она не знала. Это было похоже на гавань. Лес мачт и рей, почти как морской пейзаж на Страуме. Улицы города широкие, но вьются зигзагом, а дома стоят вкривь и вкось. Просто каменный лабиринт, нагромождение крыш. А еще есть другая стена – виляющая полоса, тянущаяся, сколько хватает глаз. Дальние холмы со скальными вершинами покрыты пятнами снега.