Темная половина (Dark Side)

Лиз встревоженно осмотрела Уэнди, особенно эту красную отметину, затем ласково поцеловала девочку. Рыдания Уэнди уже значительно утихли.

– Я думаю, все о'кей. У нее день-другой будет здоровая шишка, и только. Спасибо Господу за ковер. Я не хочу набрасываться на тебя, Тад. Я знаю сама, как быстро все это происходит. Я только... У меня такое чувство, словно у меня наступают месячные, только они длятся теперь все время без перерыва.

Рыдания Уэнди перешли теперь в хныканье. И Уильям начал ответственно затихать в своем плаче солидарности. Он протянул уверенную ручонку и коснулся белой тенниски своей сестры. Она обернулась. Он заворковал и что-то забормотал.

Таду это бормотание всегда напоминало какой-то иностранный язык, смысл сообщений на котором в общем был понятен, хотя взятые по отдельности слова абсолютно неизвестны. Уэнди улыбнулась брату, хотя ее глаза и все лицо были залиты слезами. Она тоже начала что-то бормотать. В этот момент близнецы отгородились ото всех и оказались только в своем собственном мире.

Уэнди дотронулась до плеча брата. Они смотрели друг на друга и беседовали.

– С тобой все хорошо, милая моя?

– Да, я ушиблась, дорогой Уильям, но не слишком сильно.

– Ты не хочешь остаться дома вместо поездки на вечеринку у Стэдли, сердечко мое?

– Я не должна этого делать, хотя ты очень заботлив, что спрашиваешь.

– Ты в этом уверена, милая Уэнди?

– Да, дорогой Уильям, не бог весть какие ушибы, хотя я очень боюсь, что обкакала свое белье.

– О радость моя, как это СКУЧНО!

Тад усмехнулся, затем осмотрел ногу Уэнди.

– Она начинает покрываться синяками, – сказал он. – Вернее, уже покрылась.

Лиз в ответ тоже улыбнулась.

– Это пройдет. Они не первые и не последние.

Тад наклонился и поцеловал Уэнди в кончик носа, думая о том, как быстро наступают и проходят все эти бури – еще три минуты назад он боялся всерьез, что его милая дочка может умереть от кислородной недостаточности – и как все это быстро забывается. Нет, – согласился он. – Слава Богу, не последние.

Уже к семи часам вечера синяк на ноге Уэнди приобрел очень темный оттенок. Форма синяка была весьма странной и напоминала гриб.

– Тад? – спросила Лиз с другого конца стола. – Взгляни на это.

Тад распеленал Уэнди, слегка влажную, но не мокрую, отбросив все ее одеяния, на которых красовалась надпись «Ее». Он принес Уэнди к столику для пеленания, где лежал его сын, чтобы посмотреть, что хотела ему показать жена.

– Что ты думаешь? – тихо спросила Лиз. – Это какой-то таинственный рок, или еще что-то?

Тад долго рассматривал Уильяма.

– Да, – наконец произнес он. – Это абсолютно непонятно.

Она продолжала удерживать сына на столе, несмотря на все попытки Уильяма вылезть из-под заботливых рук на его груди.

– Да, – повторил Тад. Он был удивлен тому спокойствию, с которым он говорил это слово. Та огромная белая пелена, которая в последнее время словно окутывала его, теперь ушла прочь с его глаз и оказалась где-то позади него. Вдруг он понял, что кое-что начинает проясняться в его сознании и насчет этих птиц, и что будет его следующим шагом. Сейчас, глядя на своего сына, украшенного на той же ноге тем же громадным синяком, в точности повторяющим форму и размер исходного синяка на ноге Уэнди, Тад вдруг понял, что именно это рассматривание многое прояснило ему. Когда Уильям опрокинулся с чашкой и кротко сел на свою пятую точку, он, конечно, мог ушибиться. Но это никак не касалось его ноги, насколько мог судить Тад. И все же на ней в верхней части бедра, красовался тот самый необычный синяк почти грибообразной формы.

– Ты уверен, что мы в порядке? – спросила Лиз с большой настойчивостью.

– Они поделили свои синяки, – сказал Тад, глядя на ногу Уильяма.

– Тад?

– Я чувствую себя прекрасно, – ответил Тад и коснулся губами ее щеки. – Давай-ка оденем этих Психо-и-Соматика, что ты скажешь?

Лиз рассмеялась.

– Тад, ты сумасшедший, – воскликнула она.

Он улыбнулся. Это была несколько натянутая, отчужденная улыбка.

– Да, – ответил Тад. – Сумасшедший, как лисица.

Он положил Уэнди на ее столик для пеленания и принялся за работу по ее одеванию.

18. АВТОМАТИЧЕСКАЯ ЗАПИСЬ.

Тад подождал, пока Лиз не отправится в постель, после чего поднялся в кабинет. Он остановился у спальни на минуту, прислушиваясь к ее ровному и спокойному дыханию, убеждаясь, что она заснула. Он не был уверен, что его план, который он решил проверить сейчас, обязательно сработает, но если он сработает, то это может быть опасным. Чрезвычайно опасным.