Темная половина (Dark Side)

– А, черт с ним, – сказал Пэнборн и пододвинул к себе телефон. В то же время другая рука полезла в задний карман, чтобы извлечь оттуда что-то. Шериф нажал кнопку автоматической связи с управлением полиции штата Мэн в Оксфорде и спросил диспетчера, на месте ли Генри Пейтон из отдела уголовного розыска. Оказалось, что да. Алан подумал, что, видно, и в управлении сегодня тихий денек, раз Генри оказался у телефона.

– Алан? Что тебе надо от меня?

– Я хотел попросить тебя, – сказал шериф, – чтобы ты сделал мне одолжение и позвонил Главному лесничему Йеллоустонского национального парка для меня. Я могу дать тебе номер. – Он взглянул на бумагу с легким удивлением. Он записал телефон на обороте визитной карточки неделю тому назад. А сейчас его рука сама собой достала ее из толстого бумажника, куда он даже не успел заглянуть.

– Йеллоустон! – голос Генри развеселился. – Это не там, где загорают йоги – Медведи из мультфильмов?

– Нет, – улыбнулся шериф. То называется «Джеллистон». И никакие медведи здесь не подозреваются, в любом случае. По крайней мере, насколько мне известно это сегодня. Мне нужно поговорить с человеком, находящимся там в летнем туристическом палаточном лагере, Генри... Я даже не знаю, действительно так уж это надо или нет, но тогда я наверняка успокою свою голову. Это выглядит как не доведенное до конца дело.

– Это связано с Хомером Гамашем?

Алан переложил трубку к другому уху и пробежал глазами вытащенную визитную карточку с телефонным номером Главного лесничего.

– Да, – ответил он, – но если ты попросишь меня все объяснить, я буду выглядеть, как последний дурак.

– Просто предчувствие?

– Да. – И шериф был удивлен, обнаружив, что у него действительно есть предчувствие – он даже сам до этого не был здесь уверен. – Человек, с которым мне надо связаться, – это ушедший на пенсию доктор по имени Хью Притчард. Он там с женой. Лесничий, вероятно, знает, где они, и, как я догадываюсь, в палаточном городке должен быть телефон. Им обоим за семьдесят. Если ты позвонишь туда, лесничий, может быть, передаст им мою просьбу насчет разговора с доктором.

– Другими словами, ты полагаешь, что Главный лесничий национального парка воспримет офицера полицейской службы штата куда серьезнее, чем дерьмового шерифа графства.

– У тебя очень дипломатический талант называть вещи своими именами, Генри.

Генри Пейтон радостно расхохотался.

– Я сделаю, почему бы и нет? Но я тебе скажу вот что, Алан – я сделаю только эту небольшую услугу, поскольку ты не будешь заставлять меня окунаться все глубже и глубже в это...

– Нет-нет, это все, – благодарно перебил шериф. – Это все, что я прошу.

– Подожди минутку, я не кончил. Как ты понимаешь, я не имею права пользоваться нашей срочной ВАТС линией для подобных звонков. Капитан следит за такими штуками, дружище. И очень строго. И если заметит меня за этим делом, то поинтересуется, почему я трачу деньги налогоплательщиков для твоих прихотей. Ты понял, что я имею в виду?

Алан вздохнул, сдаваясь.

– Можешь использовать номер моей кредитной карточки, – ответил Пэнборн, – и можешь передать лесничему, я оплачу ответный срочный звонок из своего кармана.

На другом конце провода последовала пауза, и куда более посерьезневший Генри, наконец, спросил.

– Это действительно важно для тебя, Алан?

– Да. Не знаю почему, но да..

Последовала еще одна короткая пауза. Алан прямо-таки чувствовал, как Генри Пейтон подавляет в себе желание задать вопросы. Наконец, лучшая часть души Генри взяла верх в этой борьбе.

– О'кей, – сказал он. – Я позвоню и сообщу Главному лесничему, что ты хочешь срочно переговорить с этим Хью Притчардом в связи с расследованием дела об убийстве в графстве Кастл, штат Мэн. Как зовут его жену?

– Хельга.

– Откуда они приехали?

– Форт Ларами, Вайоминг.

– О'кей, шериф; сейчас самое неприятное. Какой номер твоей кредитной карточки?

Вздохнув еще раз, Алан назвал номер.

Минутой позже парад зверей на стенке под солнечными лучами возобновился с новой силой и энергией.

Этот старикан, может, и никогда не позвонит мне, – подумал он, – и даже если он это и сделает, то вряд ли он сможет объяснить мне всю эту чертовщину, чтобы я что-то попробовал использовать – да и как он смог бы это сделать?"

И все же Генри прав насчет одной вещи: у него есть какое-то предчувствие. О чем-то. И оно никак не исчезло.