Капризная фортуна

Юрий Иванович

Капризная фортуна

ПРОЛОГ

Самое чудесное из находящихся на планете устройств большого космоса перешло в режим максимальной готовности к работе. Над каждым из трех смотровых окошек появилась надпись: «Готово!» Сквозь них во внутренностях агрегата просматривались неритмичные разноцветные сполохи, которые отражались от девственно-чистого стального лежака. На двери вокруг отпечатка ладони появилось легкое свечение, а на нижнем комингсе высветилось строгое предупреждение: «Только один!»

Сложнейшее медицинское устройство, произведенное в каком-то из техногенных миров Вселенной, могло принять в свои внутренности любого человека и в течение нескольких дней излечить его от любых болезней, опасных переломов, тяжелых, почти смертельных ран и даже заменить устаревшие клетки в организме на новые. Такое преобразование требовало невероятного количества энергии, и без задействованного реактора устройство даже вскрыть было бы невозможно. Но так как реактор продолжал работать в нормальном режиме, чудо из иных миров во второй раз должно было послужить по своему предназначению.

Кандидат на излечение от болезней и ран имелся только один: Фериоль Вессано. Почтенный старец, заслуженный врач, который провел всю свою предыдущую жизнь в монастыре Дион королевства Кезохи, а ныне самый деятельный и неугомонный исследователь дворцовых лабиринтов, готовился к перерождению, излечению от ран и значительной оздоровительной модификации тела.

Единственным наблюдателем, помощником, консультантом и сочувствующим в одном лице являлся Виктор Менгарец. Иномирец, попавший два года назад после аварии звездолета на эту планету и решительно вмешавшийся в передел местной истории. Еще недавно числившийся на должности высшего проповедника монастыря Менгары и уставший от обращения «ваша святость», теперь он щеголял в совершенно несолидных шортах и такой же, топорно вырезанной из нормальной одежды жилетке. Войлочные тапки на босу ногу придавали ему простецкий вид, никак не соответствующий торжественности момента. А все потому, что ни он, ни его товарищ никому на глаза не показывались. Они продолжали жить и активно действовать в скрытых от людей секретных помещениях титанического дворца, который еще недавно принадлежал погибшему диктатору этой планеты, императору Гранлео.

То есть прежнего хозяина здесь не было, а его новый в выборе одежды отдавал предпочтение не роскоши, а деловой потребности. Шорты и жилетка с многочисленными карманами ему нравились больше всего. А войлочные тапочки — считались данью необходимости. Ибо дворец огромными силами держали под своей властью армии Триумвирата, собранные на войну почти со всего материка Шлем. В каждом коридоре, на каждом их пересечении стояли караульные, поэтому передвигаться в простенках безопаснее всего было в мягкой обуви.

Еще хуже, а вернее, еще проще выглядел почтенный старец. Он вообще одеяниями не озаботился. Иначе выражаясь, на нем был костюм «в чем мать родила». Инородным исключением являлась лишь бандажная повязка из желе гарбены на раненом колене. Может, поэтому старец и постукивал зубами, словно от холода, хотя в помещении было теплее, чем положено по среднестатистической температуре. И с перестуком зубов озвучивались последние сомнения:

— Может, все-таки надеть простую тогу?

— Ну сколько можно торговаться? — Виктор как раз закончил обход агрегата, который они называли Колыбельной, и заглянул в последнее окошко. — Все равно посторонние предметы выгорят и будут уничтожены.

— Так мне будет неприятно ложиться на холодное железо…

— Теплое оно, как любимая женщина! — Инопланетянин коротко хохотнул, останавливаясь перед жрецом, осмотрел его ссутулившуюся сухонькую фигурку и развел руками: — Ну, чего ждем, уважаемый? Завещать нечего, стол теплый, и там накормят.

— А и в самом деле!.. — Опытный врач напряженно стал прислушиваться к своему желудку. — Может, следовало вначале подкрепиться?

— Это я так пошутил, все нужные для организма вещества даст Колыбельная. Я вон после трех дней сытым вышел.

Заметив, что кандидат на излечение опять открывает рот для выражения каких-то сомнений, Менгарец стал сердиться:

— Да сколько можно одно и то же повторять? Время! Время нас поджимает! Мне и так трое суток придется тут по этим подземельям ползать, словно таракану.