Капризная фортуна

Похвалил за то, что уничтожил злобного тирана и почти до основания разрушил рабовладельческую систему. А пожалел из-за невозможности оказаться дома, на родной планете, или прямо сейчас рядом с Розой. Той самой девушкой, при воспоминании о которой становилось тепло в груди и спирало дыхание.

Вернувшиеся товарищи застали его святость в мрачной задумчивости, с отсутствующим взглядом. Пересказали о своих частично удачных поисках, получили в ответ полный отчет о расшифрованной записи и о следующих из этого выводах.

Но потом опытный жрец все-таки заметил некоторую отчужденность Виктора в разговоре:

— Ты словно не с нами, а где-то очень далеко. Что-то еще тебя волнует?

Менгарец немного покряхтел от смущения и нерешительности, а потом все-таки признался:

— Да вот что-то я сильно разволновался о самочувствии Розы. Ведь она совершенно не догадывается, что я остался жив, наверняка совсем по-иному жизнь у нее пошла…

— Да ты не сомневайся, — похлопал его по спине Фериоль. — Любящее сердце все отлично чувствует и на расстоянии.

— Ха! Чувствовать — это одно, а знать — совсем другое. Вот я и ломаю голову, как бы ей хоть какую весточку о себе дать? Хоть намеком каким показать, что я жив?

— Ну и что надумал?

— Ничего дельного. Только и крутится мысль, чтобы каким-то образом выкрасть нужные документы с подделанным приказом из стана герцога Здорна да отправить

парочку дипломатов сухопутным путем якобы для переговоров с Чагаром. Ну или там ультиматум какой послать. В любом случае послов хоть выслушают, перед тем как казнить. Там и ноты с грамотами почитают. А я в них нечто такое напишу, что Роза сразу поймет: Монах Менгарец жив и о встрече с ней мечтает. Как вам такая идея?

Пока жрец моргал от удивления, Додюр рассмеялся:

— Ой как сложно! Не лучше ли подкупить десяток простых воинов по отдельности или нескольких купцов на том берегу Стрелы? Какая бы война ни шла, но одиночки быстрей доскачут до цели и передадут письмо в нужные руки.

— Нет, так действовать нельзя, — возразил Фериоль. — И воины подкупленные никуда не поедут, и послов на том берегу на первом дереве вздернут… А вот выход у тебя есть, даже преотличный. Но ты его не видишь.

— Какой? Почему не вижу?

— Потому что он белый и о-о-очень огромный…

— Как это? — недоумевал Виктор, морща лоб от напряжения.

— Легко! Кто у нас великий дрессировщик катарги?1 Вот и попроси своих пернатых друзей отнести весточку в Чагар. Для них это — что крылья размять.

Округленными глазами инопланетянин долгое время смотрел на семидесятилетнего, но выглядящего на сорок пять товарища, а потом-таки пробормотал:

— А что! Если выбраться в район Кряжистого угла, да отыскать хоть одного орла катарги, да поговорить с ними по душам, да свидеться со старыми знакомыми, то может и получиться...

Глава седьмая ЛЕГАЛИЗАЦИЯ

Между прочим, хоть жрец монастыря Дион отыскал иной способ отослать весточку в Чагар, саму утопическую мысль о подкупе и подлоге документов он запомнил и в очередной беседе вновь к ней вернулся:

— А ведь идея ой как хороша! Особенно в свете последних событий!

— Какая идея и каких событий? — нервничал самый молодой партизан. — Все ты издалека начинаешь! Нет чтобы сразу прямо сказать, как мы с Додюром.

— Да, мы ребята открытые, бесхитростные, — с охотой поддакнул кок.

— Зато после моих намеков лучше думать начинаете, — не обиделся Фериоль. — Жизни быстрей научитесь, а то потом кто вам после моей смерти… — он замер на полуслове, уловив свое изображение в зеркале. Приосанился и несколько сменил смысл своего высказывания: — …лет эдак через шестьдесят, подсказывать будет?

Оба его товарища дружно захохотали, а Додюр выкрикнул:

— Тут хотя бы ближайший год выжить, и то счастье! А он так далеко заглядывает!

— Молод ты еще, жизнь не ценишь…

— Не разглагольствуйте, коллега! — прервал его более строго Менгарец. — А то мы так точно твоей следующей подсказки только через шестьдесят лет дождемся.

— М-да? Могли бы сами быстрей додуматься… Ладно, ладно! Ты помнишь, я тебе пересказал жалобу покойному князю от доверенного министра по внутренним делам? Тот возмущался требованиями лесных баронов выдавать им настоящие гербовые бумаги только на основании какой-то бляхи, выданной каким-то захудалым провинциальным графом их формирующегося королевства.