Танец на закате

— Астрид! — громко окликнул ее он.

Она вздрогнула и повернула к нему голову.

— Ну чего тебе, Куку?

— Как чего? Ты забыла? Пьер… Наш побег отсюда…

Она тут же забыла о телевизоре и уставилась на него. На удивление ясными глазами.

— Когда?

— Утром. Часа в четыре, — напустив на себя важность, ответил он.

— Утром? — переспросила она и внезапно забеспокоилась. — И как ты все это себе представляешь? Что ты там выследил? Говори же, Куку!

Теперь он умышленно тянул.

— Шансов мало, но рискнуть стоит.

— Ну говори же, Куку. Я должна знать, что там происходит!

— А ничего. Все так, как мы и предполагали. Охрана не дремлет. Двое дежурят у байка, двое гуляют вдоль ограды. Кстати, ограда невысокая. Один сидит на лужайке под кустом и следит за входом. Остальные спят в джипе. Похоже, они каждые два-три часа меняют друг друга, потому что у байка теперь сидят другие. Те, что у байка, — без автоматов, те, что у ограды, — вооружены. Администратора в фойе нет и, похоже, не будет до утра. У него голова не болит, ему уже заплатили. В фойе только спит Пракаш и спит, как положено юноше его лет, мертвецки.

Она теперь с таким же вниманием выслушала его, как несколько минут назад смотрела «Фантомаса».

— И как же мы будем сбегать? — спросила она.

— Через ресторан выйдем в парк, доберемся до ограды. В одном месте возле нее растут два высоких, пышных куста. Надеюсь, с их помощью сможем перемахнуть через ограду незамеченными.

Она внезапно просияла.

— А ты молодчина, Куку! Истинный Чингачгук! Все выследил! И они тебя ни разу не заметили?! Вот болваны!

Энди важно откинулся на спинку дивана.

— Поверь, это было нелегко, — сказал он, напрашиваясь на более ощутимую похвалу. Но заработал лишь ее прочувствованное:

— Верю.

— Что ж, а теперь нам не мешало бы поспать перед операцией. Кстати, как назовем нашу операцию, Русалка? Есть предложения?

— «Фантомас». Операция «Фантомас», — ответила она, напустив на себя таинственности.

— Почему «Фантомас»?

— Ну… просто «Фантомас». Тебе не нравится?

— Нравится, — согласился он, потому что ничего другого предложить не мог. — Что ж, пора спать. Спальня твоя. А я устроюсь здесь на диване. Разбужу тебя в половине четвертого.

Она наконец согрела его улыбкой. А потом и вовсе растопила его сердце, потому что наклонилась и быстро поцеловала в щеку.

— Спокойной ночи, Куку, — прошептала она таинственно.

— Спокойной ночи, Русалка, — от неги едва шевеля губами, ответил он.

Как только она скрылась за дверью спальни, Энди стащил с себя джинсы, улегся и погасил свет. И тут же поймал себя на том, что не только продолжает улыбаться, но к тому же сна у него ни в одном глазу. И вместо того, чтобы попытаться заснуть, он пялится в темноту и вспоминает, что за сегодняшний день Русалка два раза поцеловала его: первый раз — при встрече, и второй — только что…

Но разве это повод для того, чтобы лежать теперь с идиотской улыбкой на лице? Разве это говорит о том, что он ей нравится? Совсем нет. Просто она француженка, и у них принято целоваться при встрече и на прощание даже с малознакомыми людьми. Всего лишь привычный для французов ритуал — и ничего больше.

А еще он два раза сегодня обнимал ее. И это было чертовски хорошо. Нет, это было больше, чем чертовски хорошо. Это было правильно. Почему? Он не знал. Просто держать эту девушку в руках было правильно. Вот и все. Казалось, будто в тот момент во всем мире все было на своих местах и в полном порядке…

Но с ее стороны наверняка это было не больше, чем дружеское доверие. Любая женщина на ее месте вела бы себя так же — искала бы защиты в мужчине. И он наверняка вел бы себя так же: пытался бы защитить и утешить…

И все же… Русалка не была любой женщиной и не была любой француженкой. Она была Русалкой, его Русалкой. И ее поцелуи не были для него обычными поцелуями женщины, а держать ее в руках было больше, чем просто утешать женщину. И все это вместе было больше, чем могло вместиться в его голове.

Но что толку лежать теперь, думать об этом и улыбаться? Глупее занятия он просто придумать бы не смог…

Он вздрогнул, когда услышал, как скрипнула дверь спальни. Вслед за скрипом в дверном проеме появился высокий силуэт, окутанный просачивающимся сквозь шторы светом фонарей.

— Куку… ты спишь? — послышался из темноты ее шепот.