Великий маг

– Пожалуйста, проходите.

Однако дальше тщательно проверили не только на предмет скрытого металла, но и вообще очень вежливо попросили выложить все из карманов. Михаил даже не вступился, мол, это же наш новый сотрудник. Понимает, бесполезно, терпеливо ждал. К счастью, у меня ничего лишнего, лишь пистончик флеш-памяти в нагрудном кармане да диктофон-приемник в другом, все выложил, их сразу же проверили на взрываемость. Я видел на экране, как быстро-быстро прогоняется по всем тестам, сказал любезно:

– Да не торопитесь. Мне сейчас не понадобятся, заберу на обратном пути.

Старший охранник сказал с великим облегчением:

– Прекрасно. Мы ничего не испортим, не волнуйтесь!

Я кивнул, перед нами распахнулись толстые металлические двери. Дальше дорожка шла через широкий двор, основное здание предусмотрительно отделено пространством, а стены такие толстые, что если бомба даже разнесет эту пропускную сторожку, то здесь даже не звякнут стекла.

В холле этого основного к нам подошел литературовед в штатском, пониже Михаила, плотный, крепко сбитый, сказал панибратски:

– Полковник Шпак. Меня прислали проводить вас к высокому начальству. Привет, Миша. Так вы и есть тот самый знаменитый инфист?

– Я не знаменитый, – ответил я.

– Простите, я не знал, что вы засекречены.

Михаил сказал зловеще:

– Теперь знай. И не забывай.

Он взмахнул рукой в сторону широкой мраморной лестницы на второй этаж. Длинный и широкий красный ковер ниспадал по ступеням, как нескончаемый поток крови, растекался аккуратным озером у нас под ногами. Мы направились вверх по этому потоку, как форели, преодолевая ступеньки. Шпак присматривался ко мне с нескрываемым интересом.

– Не знаменитый? А у нас с недавнего времени о вас начали легенды рассказывать!

– А о ваших знаменитостях пишут в газетах? – спросил я. – Что-то не вижу портретов ваших абелей на заборах!

Он хохотнул:

– Верно. Но вы специалист по оружию, верно?.. А что ваше оружие разрушает? Или оно не разрушает?

Он спрашивал с некоторым пренебрежением, то ли в самом деле я ему явно не нравился, то ли провокационка, чтобы я прям щас выложил все свои тайные секреты.

– Разрушает, – ответил я лаконично.

– Что?

– Самое важное, – ответил я. – Самое важное.

– Но что?

– Принятую человеком модель мира.

Мы втроем поднялись по этой царской лестнице… даже императорской, достойной не только императора Николая Второго, а можно выше – султана Брунея. Я держался как можно солиднее, но все равно ощущал себя самозванцем. Несмотря на заносчивость, что необходима в моем ремесле, я все же не чувствовал, что уже насовершал массу великих дел и готов «передавать молодежи секреты». Да и секретов-то никаких, просто остальные олухи не в состоянии подобрать даже то, что лежит буквально на дороге.

Ну кому не понятно, что писатель важнее генерала? В смысле, для общества?.. Оказывается, никому не понятно. Вот только сейчас проснулись. Да и то, готовых инфистов пока нет, в смысле – с дипломами, у нас главное – диплом, да еще желательно, чтоб там что-нибудь по-иностранному, к примеру – «graduate in Muchosransk», потому ухватились за писателей. Хотя, конечно же, информационные войны не просто лежат в литературной области, но и бьют только литературными снарядами, философскими бомбами, снайперскими пулями анекдотов, эпиграмм… И все еще здесь уникальная область боев, где наступательное оружие пока что значительно сильнее оборонительного.

Чего мандражировать, подумаешь – мраморные ступени, стены высокие, как в церкви, всюду портреты выпускников, видел такие же в школьном учебнике истории, зато я – инфист номер один. А это в самом деле значит, что стою не одной эскадрильи ракетных самолетов!

Я покосился на сопровождающих, подумал, что даже их сумел бы захватить. Я вообще люблю поэтапный захват: к примеру, сперва беру лидеров молодежи… люблю захватывать студентов, то есть при сохранении общей нормы вывожу отдельные группы из-под влияния правительства, религии и прочего, прочего. Вообще такая война может проходить на фоне всеобщего мира и благополучия, никто еще не чувствует, что я их накрыл вакуумной бомбой повышенной мощности, но треть уже поражена, уже начинают думать иначе… Да, ради этих моих возможностей здесь в самом деле, если не идиоты, должны платить мне любые деньги…

Для инфиста вообще сладкое время безнаказанности: жертва не в состоянии реагировать и как-то защититься от моего воздействия. Тем более что оно всегда воплощено в доброжелательную форму, как же – я ж выражаю вслух вроде бы его собственные мысли, всего лишь чуть раньше формулируя, выгранивая доводы поярче, чтобы звучали, запоминались!