Волки Кальи

Рунты оставались малыми детьми как по речи, так и по поведению до шестнадцати лет. А потом, внезапно, в большинстве своем они начинали расти, быстро превращаясь в молодых гигантов.

— Такое невозможно себе представить, если не увидеть собственными глазами, не пережить этого, — Тиан смотрел в землю. — Невозможно представить себе, какая это боль. Когда у ребенка режутся зубки, вы знаете, как они кричат?

— Да, — ответила Сюзанна.

Тиан кивнул.

— А тут режется все тело, поверьте мне.

— Слушайте его, — продолжил Оуверхолсер. — Шестнадцать или восемнадцать месяцев мой брат спал, ел, кричал и рос. Я до сих пор помню, как он кричал даже во сне. Я вылезал из кровати, подходил к нему и слышал тихий свист, доносящийся из его груди, головы, ног. Ты был звук растущих в ночи костей, слушайте меня.

Эдди мог понять весь этот ужас. Он слышал и читал немало историй о великанах, но до этого момента никогда не задумывался о том, каково это, вырасти в великана. «А тут режется все тело», — Эдди повторил про себя слова Тиана, и кожа его покрылась мурашками.

— Рост продолжался не дольше полутора лет, но мне остается только гадать, каким этот срок казался им, ибо, возвращаясь назад, они напрочь теряли чувство времени.

— Вечностью, — ответила Сюзанна, сильно побледнев. — Эти полтора года казались им вечностью.

— Свист по ночам, вызванный ростом их костей, — Оуверхолсер тяжело вздохнул. — Головные боли, вызванные ростом черепа.

— Один раз Залман кричал не переставая семь дней, — голос Залии звучал бесстрастно, но Эдди видел ужас в ее глазах; видел его очень хорошо. — Скулы выпирали. Лоб закруглялся и выдавался вперед, а наклонившись к нему, можно было услышать, как трещат расширяющиеся кости черепа. Совсем, как ветки дерева под тяжестью льда.

Девять дней он кричал. Девять. Утром, днем, ночью. Кричал и кричал. Из глаз хлестали слезы. Мы молились богам, чтобы он сорвал голос, но нет, не срывал. Если бы у нас была винтовка, я уверена, мы бы пристрелили его, чтобы положить конец этой боли. Мой добрый отец уже собрался перерезать ему горло, когда все закончилось. Потом кости какое-то время росли, его скелет, правильно… но голова, причинявшая особую боль, перестала, спасибо вам, боги, и Человеку-Иисусу тоже.

Она кивнула Каллагэну. Он кивнул в ответ, простер к ней руку, потом опустил. Залия повернулась к Роланду и его друзьям.

— А теперь у меня пять своих детей. Аарон в безопасности, я говорю, спасибо, но Хеддону и Хедде десять лет, для Волков самый возраст. Лайману и Лиа только пять, но они берут и пятилетних. Пятилетние…

Она закрыла лицо руками, не в силах продолжить.

4

После того, как рост прекращался, говорил Оуверхолсер, некоторые могли выполнять хоть какую-то, самую элементарную работу. Но в большинстве своем они не могли даже корчевать пни или копать ямы под столбы. Сидели на ступеньках магазина Тука или группами бродили по округе, молодые мужчины и женщины, невероятно высокого роста, мощные и глупые, иногда улыбались друг другу и что-то лопотали, иногда просто таращились в небо.

Они не спаривались, к счастью для всех. Их умственные и физические способности, пусть и очень ограниченные, но разнились, а вот в одном все они были одинаковы: после возвращения ни у кого не возникали сексуальные желания. «Извините за грубость, но я не верю, чтобы у моего брата Уэлленда что-то вставало, после того, как он вернулся из Тандерклепа. Залия? Ты хоть раз видела своего брата с… ты понимаешь…»

Залия покачала головой.

— Сколько тебе было лет, когда они приходили, сэй Оуверхолсер? — спросил Роланд.

— Ты спрашиваешь про первый раз? Уэлленду и мне было девять, — теперь он заговорил быстрее, словно уже отрепетировал свою речь. Эдди, впрочем, в этом сомневался. В Кальи Брин Стерджис Оуверхолсер представлял собой немалую силу. Крупный фермер, Господи, спаси нас и забей камнями ворон, он приложил значительные усилия, чтобы мыслями вернуться в то время, когда он был маленьким, испуганным, беззащитным. — Наши родители пытались спрятать нас в подвале. Так, во всяком случае, мне говорили. Сам я ничего не помню, это точно. Заставлял себя все забыть, наверное. Да, скорее всего. Некоторые помнят больше других, Роланд, но итог всегда одинаков: одного из близнецов берут, другого оставляют. Тот, кого забрали, возвращается рунтом, иногда может выполнять какую-то физическую работу, но всегда мертв ниже пояса. Потом… потом, когда им переваливает за тридцать…