Испытание воли

Пугающая перспектива! Ратлидж боролся с гневом, чувствуя, как у него в голове злорадствует Хэмиш. Ему было страшно. Исчезала надежда, которая даже в самые тяжелые дни поддерживала его в клинике. Тогда он боролся за выживание, мечтал о суровой действительности, мечтал вернуться в Лондон…

Ратлидж пообещал себе, что в клинику ни за что не вернется. И не смирится с поражением. Есть и другой выход — он был всегда. В конце концов, жизни он боится куда больше смерти.

Утром в воскресенье небо заволокло тучами. Моросил мелкий дождь. Тучи нависли над Аппер-Стритемом, как призраки. Было жарко и влажно. Одежда липла к телу. Прихожане медленно тащились в церковь, где тоже было душно, не спасали даже открытые двери.

До того как пойти в церковь, Ратлидж решил навестить Хикема. Когда он пришел к доктору Уоррену, Хикем спал. Экономка сказала, что больному стало чуть лучше. Правда, в дом она Ратлиджа не впустила.

— Он немножко окреп, вот и все, что я могу вам сказать. А доктора вчера ночью, хоть он и устал, вызвали на ферму Пинтеров; он говорит, это все ваша работа! — сурово продолжала экономка. — Доктор так замучился, что даже в церковь сейчас не пойдет! Напрасно вы позвонили; боюсь, как бы не разбудили его…

— А как девочка? Ей лучше? — спросил Ратлидж. — Она уснула?

— Нет, и все из-за вас! Вы делайте-ка лучше свое дело, а лечить предоставьте тем, кто разбирается в болезнях!

Поблагодарив экономку, Ратлидж отправился в церковь. Последние прихожане спешили на службу; из открытых дверей доносились звуки органа. До войны Ратлидж, как правило, ходил в ту церковь, которую посещали жертвы преступлений. Ему казалось, что в церкви можно проникнуться атмосферой того или иного городка или района Лондона. Все, что так или иначе приближало его к жертве, могло пригодиться в расследовании.

Гнетущая атмосфера окутывала церковь. Внезапно на Ратлиджа накатил приступ клаустрофобии, стало трудно дышать. Привратник предложил проводить его, но Ратлидж покачал головой и сел с краю в последнем ряду. Там было не так жарко и многолюдно.

Кто-то сел на место перед ним. Вскинув голову, удивленный, Ратлидж встретился взглядом с не менее удивленной Кэтрин Тэррант. Тряхнув головой, она отвернулась и стала листать молитвенник. Ратлидж заметил, что молитвенник у нее старый и нужное место она отыскала без труда.

Служба велась по канонам высокой церкви, что вполне соответствовало характеру Карфилда. Вначале он оповестил паству, что похороны Чарлза Харриса состоятся во вторник, в десять утра, затем несколько минут высокопарно восхвалял покойника звучным голосом, который гулким эхом отдавался от каменных сводов.

«Можно подумать, — заметил про себя Ратлидж, — что они хоронят святого, а не солдата!»

Он не спеша разглядывал внутреннее убранство: полюбовался высоким сводчатым потолком, стройными колоннами и небольшой, но очень красивой запрестольной перегородкой. На каменной перегородке была вырезана Тайная вечеря; фигуры радовали глаз своим изяществом.

С его места хорошо просматривались фамильные надгробия Холдейнов — мраморные, покрытые резьбой, украшенные фигурами херувимов и плакальщиков. Самые старые надгробия казались средневековыми; большинство относилось к елизаветинской эпохе. Викторианские образчики отличались каким-то преувеличенным уродством.

В своей проповеди Карфилд призывал каждого стремиться к высшим целям, с толком использовать каждую свободную минуту, не забывать о том, что смерть может прийти в любой миг, и стереть надежды и мечты о будущем. Имя Чарлза Харриса священник не упомянул ни разу, но Ратлидж был уверен, что все присутствующие точно знают, кого он имеет в виду. Ратлидж разглядывал местных жителей, собравшихся в церкви. Кэтрин Тэррант он видел лишь со спины. В нескольких рядах впереди сидела Хелена Соммерс, а неподалеку от нее — Лоренс Ройстон. Были там также капитан Уилтон и Салли Давенант. Слева от них Ратлидж увидел миссис Торнтон и миссис Мобли, с которыми накануне беседовал на улице. Обе дамы пришли с мужьями. Ратлидж очень удивился, заметив среди присутствующих Джорджину Грейсон. Она сидела одна в углу; ее шляпка была сшита по последней моде, зато летнее зеленое платье отличалось крайней благопристойностью, хотя и очень шло ей.

После того как была произнесена последняя молитва, Ратлидж встал и вышел на улицу, чтобы избежать толчеи. Он выбрал наблюдательный пункт под деревом и засек время.