Дом, который растет на Вас

Джо Ньюолл купил недвижимость в Касл-Роке в 1904 году и владел ею до 1929 года, но деньги зарабатывал от принадлежавшей ему лесопилки в близлежащем городке Гейтс-Фоллс. Это был тощий мужчина чахоточного вида с желтоватыми злыми глазами. Он откупил большой незастроенный участок на Повороте – тогда это был процветающий поселок с лесопилкой и мебельной фабрикой – у Первого Национального банка Оксфорда. Банк отобрал его по закладной у Фила Бюдро при содействии шерифа Никерсона Кэмпбелла. Фил Бюдро, которого соседи любили, но считали дурачком, скрылся в Киттери и следующие лет двенадцать зарабатывал починкой автомобилей и мотоциклов. Потом уехал во Францию драться с немцами, выпал из самолета во время разведывательного полета (так утверждала молва) и убился.

Участок Бюдро много лет пустовал, пока Джон Ньюолл снимал квартиру в Гейтс-Фоллсе и сколачивал себе состояние. Он был больше известен свирепостью по отношению к рабочим, чем мудрым управлением лесопилкой, которая была на грани разорения, когда он купил ее за бесценок в 1902 году. Рабочие прозвали его Джо-выгоняла: стоило человеку пропустить одну смену, как тот немедленно увольнял его, не принимая и даже не выслушивая никаких объяснений.

Он женился на Коре Леонард, племяннице Карла Стоу, в 1914 году. Великим достоинством этого брака – в глазах Джо Ньюолла, разумеется, – было то, что Кора являлась единственной здравствующей родственницей Карла и, несомненно, принесла бы за собой кое-что, когда Карл преставится (если Джо будет с ним в хороших отношениях, а он вовсе не намеревался портить отношения со стариком, который когда-то славился как Редкая Сволочь, но на закате дней сделался Довольно Терпимым). В районе были еще лесопилки, которые можно было бы дешево купить… был бы начальный капитал. Вскоре он у Джо появился: богатый дядюшка его жены умер через год после свадьбы.

Так что у брака, несомненно, достоинства были. У самой же Коры достоинств не было никаких. Эта женщина напоминала мешок с мукой – неимоверно широкие бедра, неимоверно толстый зад, зато грудь плоская, как у мальчика, и невероятно тонкая шея, на которой ее большая голова болталась, будто бледная головка подсолнуха. Щеки у нее свисали, как тесто, губы напоминали нарезанные ломти печенки. Огромные пятна проступали у нее под мышками даже зимой, и она всюду разносила терпкий запах пота.

Джо начал строить дом для жены на участке Бюдро в 1915 году, и год спустя он был почти готов. Он был выкрашен в белый цвет и насчитывал двенадцать комнат, пересекавшихся под самыми немыслимыми углами. Джо Ньюолла в Касл-Роке не любили – отчасти потому, что его бизнес был не в городе, отчасти потому, что его предшественник, Фил Бюдро, был таким замечательным парнем (хотя и дурачком, не переставали они напоминать друг другу, поскольку его приятность и глупость образовывали неразрывное единство, и забывать этого никак нельзя), но прежде всего потому, что его проклятый дом строили приезжие рабочие. Не успели еще навесить водосточные трубы, как на покрашенной в белый цвет двери появилось слово из трех букв, написанное желтым мелком.

К 1930 году Джо Ньюолл стал богачом. Три его лесопилки в Гейтс-Фоллсе, на которых он хорошо заработал в мировую войну, в бешеном темпе гнали доски, обеспеченные заказами нарождающегося среднего класса. Он начал пристраивать к дому новое крыло. Большинство жителей поселка считали пристройку ненужной – в конце концов, два крыла уже есть, и почти все сходились во мнении, что она ничего не добавляет к дому, кроме уродства, а он и так уродлив сверх всякой меры. Пристройка была на этаж выше главного здания и выходила глухой стеной на обрыв, поросший в те времена редкими соснами.

Новость о том, что их скоро будет не двое, а уже трое, просочилась из Гейтс-Фоллса; наиболее вероятным источником была Дорис Джинджеркрофт, медсестра доктора Робертсона. Выходит, пристройка была вроде как подарком. После шести лет счастливого брака и четырех лет жизни на Повороте (причем за все это время ее видели только издали, когда она шла по двору или изредка собирала цветы – крокусы, дикие розы, ожерелье королевы Анны, пажитник, ястребинку – в поле за домами) Кора Леонард Ньюолл понесла.

Она никогда не появлялась у Брауни. Кора делала покупки в магазине Китти Корнере в Гейтс-Фоллсе каждый четверг после полудня.

В январе 1921 года Кора родила уродца без рук, но, как поговаривали, с пятью пальцами, торчащими из левой глазницы. Уродец умер через шесть часов после того, как беспорядочные сокращения матки вытолкнули его красное, пустое личико на белый свет. Семнадцать месяцев спустя, поздней весной 1922 года (в западном Мэне не бывает ранней весны – только поздняя, как и позднее лето, все остальное время – зима), Джо Ньюолл добавил купол к пристройке. Он по-прежнему делал покупки вне города и не имел дела с магазином Билла Маккиссика по прозвищу Брауни. Он также ни разу не переступил порог методистской церкви на Повороте. Уродца, которого родила его жена, похоронили на участке Ньюоллов на кладбище в Гейтс-Фоллсе, а не на родине. На крохотном камне было высечено: