Последняя крепость

А чего стоит требование иудаизма, мелькнула мысль, что женщина обязана хотя бы раз в месяц окунаться в микву, ритуальный бассейн для омовений, без этого мужчина не имеет права прикасаться к ней. В буквальном смысле прикасаться, а не только ложиться с нею в постель. Возможно, в свое время это было хорошее правило, но миквы по-прежнему все те же: полтора на полтора метра, это что-то типа большого унитаза, когда там «омываются» многие женщины.

В то же время теперь практически в каждой квартире просторные ванные комнаты, где можно принимать ванны и наслаждаться, не рискуя подцепить грибок или что похуже. Однако «настоящие» евреи гоняют своих жен именно в микву, так принято, а ванна не в счет.

Она медленно кивнула, блеск в ее глазах погас.

– Стивен, – шепнула она тихо, – давай сперва доживем до субботы.

Она легла рядом, и хотя Стивен чувствовал, что и в ее теле столько же неистраченного жара, как и в нем, однако обнялись без всякой чувственности, как будто прятали друг друга от злого холодного ветра.

Он услышал возле уха прерывистый вздох, Мария положила голову ему на плечо и прижалась всем телом. Именно тело инстинктивно ищет защиты у сильного мужчины, в то время как она сама, уверенная и до предела эмансипированная, полагает, что любые проблемы ей по плечу.

С чувством сокрушающей любви и жалости он обхватил ее обеими руками, сожалея, что у него не ласты и не может укрыть ее всю, спрятать в себе, уберечь от всего, что вскоре выпадет на эту политую кровью землю.

Глава 18

Файтер нервно барабанил пальцами по столу. Спецоперация армии Израиля на западном берегу Иордана привела к гибели пятидесяти двух палестинцев. Во всем мире правозащитные организации и средства массовой информации подняли крик. В их шуме потонули слабые оправдания, что операцию совершили в ответ на недавнее нападение арабских боевиков на автобус, где погибло пятеро израильских рабочих.

Даже некоторые из местных правозащитных организаций заявили, что нечего израильским рабочим там делать, лучше всем израильтянам убраться с незаконно оккупированной земли и оставить арабов в покое. И вот если арабы начнут нападать на Израиль, симпатии всего мира вернутся к израильтянам.

Все верно, подумал он хмуро, но тогда израильтяне перестанут быть израильтянами. Им самим необходимо это напряжение, это постоянно разогреваемое чувство обиды, оно тоже помогает цементировать нацию, которая, честно говоря, уже трещит по швам.

Правда, напомнил себе трезво, вот уже три или пять тысяч лет трещит. С того дня, как Моисей вывел из Египта пятую часть народа, а остальные остались, растворились среди египтян и стали египтянами.

А война против израильской оккупации нарастает. Даже без всякой поддержки со стороны спецслужб. Собственно, сами поселенцы, как в районе Газы, так и на западном берегу Иордана, с самого начала вели войну на два фронта: против арабов и против своего же правительства. Это они начали захватывать на арабских территориях холмы и строить там жилища, это было названо «войной холмов», потом название затерлось и забылось, но суть в том, что поселенцы, используя преимущество сплоченности и организованности, успевали укрепиться раньше, чем ошалевшие арабы, что, как стая разъяренных бандерлогов, начали потом собираться и бросаться камнями.

Таким образом, захватывая гивы, то есть холмы, самые романтично настроенные поселенцы вообще планировали покрыть арабские земли сетью поселений, размножиться, как велел Господь праотцу евреев Аврааму, и вытеснить с лица планеты сперва арабов, а потом и остальные народы. Правда, Штаты в том случае стояли твердо и постоянно настаивали, чтобы Израиль вывел свои незаконные поселения.

Летом две тысячи пятого Израиль вынужденно эвакуировал все из сектора Газа, арабы ликовали, хотя еще тогда Файтер чувствовал некоторую двойственность в своем отношении. Вообще-то поселенцам было что сказать в свою защиту, в смысле, что просто приходили и селились на ничейных землях. В смысле, не захватывали собственность, принадлежащую какому-то арабу. Селились на пустых холмах, на которые собственности ни у кого не было. Только в район Газы переселилось двести тысяч евреев, и в защиту говорили гордо, что ни одну оливу не спилили, ни один коровник не разрушили, что принадлежали бы арабам.

С одной стороны, когда их слушаешь, проникаешься их верой в справедливость и даже законность их поступков, ну хотя бы перед Богом законность: ведь что незаконного в том, чтобы занимать пустующие земли? Однако, с другой стороны, почему Европа противится наплыву эмигрантов, которые тоже хотят лишь поселиться в Германии, Дании, Франции, Италии? Почему Россия не знает, как закрыть границы от чуть ли не массовых переходов на ее территорию китайцев?.. Почему все президенты США, каждый по-своему, добавляли заслоны против незаконного проникновения мексиканцев и пуэрториканцев на территорию Штатов? Земля, даже ничейная, все равно принадлежит коллективному пользователю: народу той страны, в границах которой находится.